Я хочу предложить свой вариант окончания сериала. Правда, нарушаю порядок эпизодов и не сообщаю, как в сериал возвращаются такие герои, как Квин, Колин и Уэйд. Но, думаю, пока это не так важно. Фанфик получается очень большой, поэтому буду присылать по частям. Надеюсь, вам понравится.

С уважением Саша. Омск, 14.08.2000 г.

ПОВЕЛИТЕЛИ МОЛНИЙ

Автор: Шаламова Александра (portals@mail.ru)

-Глава I-

Ночь поглотила хмурый таежный лес. Мрачные деревья сомкнули свои могучие ветви в зловещем рукопожатии, заперли на засов темную поляну с кустами колючего боярышника. Угрожающе нарастал ветер, зеленый лес стонал под его яростными порывами, по листьям забарабанили крупные капли дождя. Повсюду на поляне виднелись лужи, в их темных зеркалах отражалось хмурое лицо приближающейся грозы. Вчера был дождь, сегодня, будет завтра, и не видать конца владычеству серых туч...

Всполошив угрюмых обитателей леса, ярким огнем вспыхнуло появившееся окно. Как факел осветив поляну, оно начало прицеливаться, куда бы выбросить своих пассажиров.

- Э-э-эх, - первым из воронки вылетел Колин. Ему удалось приземлиться на ноги, но, поскользнувшись на мокрой траве, он упал в лужу.

- Тьфу ты, гадость какая!

- А-а-а, - проделав в воздухе неуклюжий вираж, Ремми налетел на ствол дерева. От удара его отбросило на несколько футов в сторону, почти на середину поляны. Сзади, из воронки, снова послышался шелест, сменившийся воплями справа - это Квин и Уэйд приземлились прямо на кусты боярышника. Через минуту окно с треском закрылось.

- У-у-у, - потирая ушибленный бок, жаловался Рембрандт, - это не самое мое мягкой приземление. И кто поставил здесь это дерево? Да и вообще: откуда весь этот лес?

- Ремми, - страдальческим голосом отозвалась Уэйд, - спроси лучше, откуда эти колючки! А-а! Колются же!

- Двигайся ко мне, - кричал Квин, - вроде тут выход. Эх, ну и темнота! Куда же мы попали?!

Он всеми силами старался выбраться, но при этом все больше запутывался в кустах.

- Эй, Колин! Ты здесь?

- Да здесь я, - сердито ответил Колин. Он принялся стряхивать грязь с лица, но при этом измазался еще больше. Уставившись в лужу с таким видом, словно он смотрел в зеркало судьбы, Колин проговорил:

- Хм, и тут лужа. Надо же. Квин, скажи, почему я всегда попадаю лицом... в грязь? Это несправедливо!

- Не надо летать первым, - сказал Ремми. - Эх, ну и болеть же мой бок будет! Проклятое место!

- Ремми, не ругайся, а лучше проверь таймер. Надеюсь, мы в этой сырости недолго пробудем, - говорил Квин, выбираясь из боярышника. - Тем более мне кажется, что скоро пойдет дождь. Ночь, дождь, гроза...

- Этого только не хватало! - отозвался Колин, которому наконец удалось подняться. - До смерти боюсь грома.

- Гром не страшен, молния хуже всего, - сказал Квин. - Уэйд, ну где ты там?

- Я в этих противных колючках.

- Ну так давай руку!

- Не могу: рукавом зацепилась.

- О, горе мне, - поморщился Квин и снова полез в боярышник. Ну ведь ничего же не видно! Как тебя отцепить?!

- Я не знаю. Я пытаюсь, но ничего не получается. Так темно!

- Может тебе дать спички? - предложил Колин. - У меня они есть. Правда, дождь накрапывает, могут и не загореться.

- Все равно давай, - Квин явно нервничал. - Ремми, ну что там с таймером? Еще окно пропустим!

- И не мечтай - у нас четыре дня и сорок минут.

- Ох, не везет так не везет, - вздохнул в темноте Колин. Он чиркнул спичкой, и поляну осветил тусклый огонек. - Эй, Квин, где ты там? Держи спички!

Квин шагнул по направлению к свету, но огонек уже погас.

- Эй, братишка, я не вижу тебя, - он принялся шарить в темноте руками.

- Да тише ты, - отозвался Колин. Он нащупал руку Квина и всунул в нее коробок.

Квин полез в заросли, освещая себе путь спичками.

- Ну что, все еще не можешь освободиться? - спросил он. - Давай помогу, да надо скорее идти искать ночлег. Оставаться здесь мне совсем не хочется.

Уэйд кивнула и указала Квину на свой рукав. Пять минут они возились в кустах, сражаясь с боярышником. Все напрасно - колючки упорно не желали сдаваться. Между тем дождь усиливался. Рембрандт перестал всматриваться в мигающие желтым светом цифры на экране таймера и сунул его в карман. Колин пытался осмотреться вокруг, освещая поляну спичками, но скоро понял тщетность своих попыток. Было зябко, сыро. Из лесу доносились загадочные звуки, не внушающие доверия. Мир был новый, неизвестный...

Квин нервничал. Спички гасли через секунду, ничем не помогая. Нужно было побольше света.

- Вот был бы фонарь! И почему мы такие непредусмотрительные? - сокрушался Квин.

Колин стал проверять свои карманы - нет ли там чего подходящего. Ничего не нащупав, он, недолго думая, вывернул их наизнанку. На траву посыпались самые разнообразные предметы. Колин зажег спичку и принялся рассматривать свои сокровища . Рембрандт, глядя на него, только проворчал:

- Таскаешь с собой всякий мусор. Где это ты столько набрал?

- Не мешай, Ремми.- Колин продолжал свои поиски. - Здесь много всего интересного. В разных мирах брал с собой сувениры на память.

- А нет ли среди них чего-нибудь полезного? - нетерпеливо сказал Квин. Ему уже надоело торчать в этих кустах, а Колин словно и не собирался торопиться.

- Нашел! - И Колин вытащил из кучи своих сувениров огарок свечи. - Пойдет?

Он отдал свечу Квину. Рембрандт недоуменно пожал плечами:

- Интересно, в каком это мире ты достал такой сувенир? Вроде солнце во всех мирах светило.

Колин, не обращая на него внимания, запихивал весь мусор назад в карманы. Расставаться с ним он явно не собирался. Квин тем временем поджег свечу.

- Так, Уэйд, держи! Будешь светить мне. Смотри, чтобы не погасла, а то придется зажигать заново. Эх, ну и колючки! Угораздило же тебя зацепиться. Свети мне! Не так. Поярче. Я сказал - поярче!

И его желание неожиданно исполнилось. Высоко в небе сверкнула молния, как кнутом щелкнув лес. Поляна на мгновение осветилась, как днем, озарив лица друзей. И тут же удар железного молота потряс землю. Что-то ухнуло, загрохотало, казалось, весь лес вздрогнул в ледяной лихорадке.

Слайдеры еще выдержали молнию, но такой раскат грома - это было уже слишком! Колин в страхе выронил спички, Ремми прижался к стволу того самого ненавистного дуба, о который он ударился. Квин в ужасе застыл, как изваяние. Больше всех испугалась Уэйд. Она с силой рванулась из цепких рук боярышника. Рукав куртки угрожающе затрещал. Это только подхлестнуло ее - она с такой силой дернула руку, что ткань порвалась. Освободившись, девушка, не замечая колючек, бросилась через заросли к Квину и, закрыв глаза, прижалась к нему, словно желая спрятаться от страшного грома.

Минуту вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя по листьям. Наконец Рембрандт выдохнул:

- Вот это да! Такого грома я не помню со времен той памятной грозы, когда молния ударила в воронку. Прямо какой-то заколдованный лес.

- Хорошо, что не ударила в нашу сегодняшнюю воронку, - заметил Колин и, наклонившись, стал шарить по траве в поисках спичек. Тщетно.

- Уэйд, чего ты так испугалась? - тем временем успокаивал подругу Квин. - Я уж думал, что ты у нас теперь ничего не боишься.

- Ага! - продолжая прижиматься к нему, ответила Уэйд. - Нашел храбреца. Да я даже взглянуть на поляну боюсь.

Все же она медленно повернула голову и огляделась. И тут как нарочно снова сверкнула молния и ударил гром. Новый раскат был уже не таким страшным, но все равно становилось как-то не по себе. Уэйд в страхе закрыла лицо руками.

- Нет, ну сколько можно! Я больше не могу...

- Ну ладно, ладно, - Квин отнял ее руки от лица, - сейчас не время прятаться. Лучше давайте подумаем, где найти убежище.

- Да где ж его тут искать? - Колин поежился от холода. Он вдруг громко чихнул и закашлялся. - А впрочем, конечно, нужно искать. Два часа в такой сырости - и насморк тебе обеспечен, если не что похуже.

В отличие от остальных друзей, Колин был без куртки, в одной тонкой рубашке, теперь абсолютно мокрой, и был более других уязвим для холода. Квин вытащил из кармана новую спичку и снова поджег погаснувшую было свечу.

- Итак, - он вышел на середину поляны и высоко поднял свечу, чуть прикрывая ее рукой от дождя. - Убежище просто необходимо найти. Но просвета в лесу я не вижу. Предлагаю идти на северо-восток, - он показал всем компас на ладони, - там в предыдущем мире был город.

- И откуда у тебя компас появился, Кьюшар? - удивился Рембрандт. - Я что-то не припоминаю.

- Купил на прошлой неделе, - снисходительно улыбнулся Квин. - Думал: вдруг пригодится. Будем идти цепочкой. Никто никуда не отходит, если отстал - пускай кричит. Я пойду первым, буду дорогу выбирать. Колин, нашел спички? Береги их, пользоваться нужно как можно реже - у нас всего один коробок. Тем более света от молний тут предостаточно.

И как будто в подтверждение его слов над лесом снова взвилась молния, сопровождающий ее гром прогрохотал секундой позже. Слайдеры замерли.

- Идем! - громко крикнул Квин и решительным шагом двинулся в глубь леса, в темную чащу. Ободренные его внутренней силой, друзья последовали за ним.

* * *

Вскоре треск веток, шуршание кустов за удаляющимися друзьями затихли. Опустевшая поляна заметно пригорюнилась. Уныло отражались вспышки молний в мутных зеркалах луж.

Вдруг снова зашелестели мокрые ветви, раздвигаемые чьими-то жесткими руками, и на поляну вышли четверо человек. Все они были одинаково одеты: черные непромокаемые плащи, длинные до колен сапоги, на головах - железные шлемы, наподобие касок английских полицейских. Лица их были почти неразличимы за высокими козырьками, но в блеске глаз было что-то зловещее, страшное.

Один из них, видимо старший, окинул взглядом поляну. У них не было фонарей, но их острый глаз, наверное, привык к подобной тьме ночного леса, и иллюминации молний им вполне хватало.

- Я слышал здесь голоса, - твердым, словно каменным голосом, произнес старший.

Второй так же бесчувственно, точно говорил сам с собой, нежели отвечал на вопрос, медленно сказал:

- Но тут нет никого. Наш лес давно никто не отваживался посетить. То был говор дождя, не живых существ.

- Старший аполлон никогда не ошибается, - прогремел первый, и в его голосе появилась нотка начальника. - Кто тут мог жечь спички? - нагнувшись, он поднял с земли несколько обгорелых спичек, брошенных Колином. - А это что? - он шагнул к боярышнику и ловко, не оцарапавшись, вытащил из колючек оторванный кусок рукава красной куртки.

Глаза его спутников загорелись недобрым огнем. В них были и злоба, и торжество, и некая безумная радость. Жутко взвыл ветер, несчастные деревья тщетно пытались прикрыть себя завесой дождя.

- Люди... - прошипели неизвестные в черных плащах.

- Люди, - отозвался старший. Он повернулся спиной к своим спутникам и возвел руки к небу, словно хотел поймать пролетающие там молнии, которые сразу сникли и попятились от его взгляда.

- О, хвала тебе, темное небо! Ты послало нам дорогих гостей...

- Самых желанных, - подхватили его собратья.

- Такой добычи мы давно ждали. Мы не забудем твоей заботы о нас, ты получишь достойные тебя жертвы. Хвала!

- Хвала!- отозвались остальные.

Старший обернулся к ним.

- Будем следовать за ними на расстоянии. Небо не так часто посылает нам такие подарки, чтобы не устроить интересную охоту.

Тут он впервые улыбнулся. Но холодно стало на поляне от этой улыбки.

-Глава II-

- Нет, ну только не гасни, не гасни, - Квин в отчаянии смотрел на меркнущий в окружающей темноте огонек восковой свечи. - Вот и все, - грустно сказал он и обернулся к товарищам.

- А у меня спичек больше нет, - ответил Колин, выворачивая карманы, - я все тебе отдал.

- Но последнюю я использовал, чтобы зажечь вот этот... огарок, - вздохнул Квин и огляделся.

Вокруг был лес, стеной окружавший друзей. Тут и там валялись упавшие деревья, ветки, чернели пни, прятались невидимые ямы. Бурелом был ненадежный, скользкий. Наступив на него, ты мог найти твердую опору для ноги, а мог провалиться по колено в трухлявый ствол. Здесь даже к дереву опасно было прислоняться - оно могло упасть вместе с тобой. Друзья уже около часа шли в неизвестном направлении, никакой тропы они до сих пор не нашли. Слайдеры пробирались через скользкую паутину сучьев поваленных деревьев, то и дело норовивших подставить подножку, сквозь мрачный строй темных елей, больно хлеставших по лицу колючими ветками. Друзья взбирались в гору, поскальзываясь на влажной траве и падая в грязь, спускались в крутые овраги, переходили болотные низины, заросшие зелеными кочками с редкими кустиками ягоды-брусники, еще не созревшей, кислой. Да зачем описывать - каждый, кто хоть однажды бывал в тайге во время дождя, поймет, что чувствовали наши герои, когда устало брели неизвестно куда по темному лесу. Трудно пришлось слайдерам, привыкшим к комфорту больших городов и удобствам отелей. Сколько вынесли они за этот долгий, нескончаемый час пути! Друзья шли и шли, а просвета впереди все не было...

Квин нерешительно сказал:

- Без света... я ничего не гарантирую. Тут и так ноги легко сломать, а в темноте хоть сразу скорую помощь вызывай. Молнии - ненадежный помощник.

Тем временем к нему подошли остальные слайдеры.

- У меня только две спички, - сказала Уэйд, - мне их Колин еще в самом начале пути дал.

- А у меня одна, - вставил Рембрандт.

- Вот и отлично! - Квин заметно повеселел. - Значит, вы у нас самые бережливые.

- Какое там, - проворчал Ремми. - Я из-за этой экономии и коварства ямы едва костылем не обзавелся.

- “Чуть” не считается, - ответил Квин, - веселей смотрите, ребята! Еще повоюем! Сейчас только вот зажгу свечу и пойдем дальше.

Он оглянулся и при свете молний, к мельканию которых давно привык, различил во тьме кучу бурелома.

- Здесь передохнем.

Квин, осторожно ступая, добрался до лежащего неподалеку дерева и, устроившись на его стволе, подозвал Колина.

- Братишка, помоги-ка.

- Угу. Ап-чхи, - чихнул Колин и подошел к Квину. - Ну точно - подхватил я простуду. Ап-чхи, что же это такое?!

- Давай, куртку дам, - предложил ему брат.

- Да что уж там. Я уже готов. Тебе еще насморка не хватало.

- Тогда держись. Я больше чем уверен, что здесь где-то недалеко есть жилье. Доберемся, обогреемся... Э-эх, - Квин мечтательно закрыл глаза.

- Квин? - затормошил его через минуту Колин, подавая спички.

- Что? - отозвался тот. Глаза его все еще были закрыты.

- Давай свечу-то зажигать. Витать в облаках потом будем.

- Ты прав. Хм, и верно - я что-то замечтался. А как хорошо: сидишь вот так и ни о чем не думаешь.

- Трудно быть командиром отряда, если, конечно, нашу группу можно назвать отрядом. - Он с сомнением посмотрел на чуть живых друзей, которые без сил повалились на мягкий мох. На бравую команду усталые слайдеры совсем не были похожи. Вздохнув, Колин забрал у Квина остаток свечи. - Э-э, брат, тут и зажигать уже нечего. До конца спалил.

- Да? Все равно - ничего другого ведь нет.

- Нет, - печально согласился Колин.

- Хотя... Постой! - Квин даже подскочил, всполошив расположившегося рядом Рембрандта, который уже было задремал. - А таймер!

- При чем здесь таймер? - удивленно спросила Уэйд.

- Как при чем? У него же экран может светиться! Катодолюминисценция. Зарядить экран побольше и он, как кинескоп телевизора, засветится - и фонаря не нужно. И как я раньше не додумался?!

Ремми подал ему таймер. Квин и Колин при свете оставшихся спичек что-то начали выделывать с ним. Рембрандт окинул их усталым взглядом. Его клонило ко сну. Тихий шум дождя успокаивал, мокрая одежда уже перестала раздражать. Он протянул руку к кустику брусники и, сорвав несколько зеленых ягод, сунул себе в рот.

- Не советовала бы тебе, Ремми, есть такую кислятину, - покачала головой Уэйд, - от нее рот сводит.

- А-а, - протянул Рембрандт, - это хоть какая-то еда. Не знаю, как вы, но я порядочно оголодал. Эх, - он с ненавистью поглядел на лес, - вот бы сейчас в отель! Горячая ванна, кофе... А тут - одна сырость всюду. Худший мир из всех, где я когда-либо бывал.

- Ты всегда говоришь так, - сказала Уэйд, - сам же знаешь, что не всегда скольжения бывают комфортабельными.

- Да знаю я! Возмутиться нельзя, что ли? Больше ведь ничего не остается.

Возразить было нечего. Но сидеть на одном месте Уэйд надоело - она уже здорово замерзла. Оставив Рембрандта жаловаться на свою несчастную судьбу, Уэйд поднялась и направилась к куче поваленных деревьев. Она осторожно перелезла через ствол дерева, нависавший над землей, и медленно, цепляясь за ветки, стала пробирать через завалы.

- Эй! Уэйд, куда ты? - оглянулся Колин. - Не уходи далеко от нас.

- Я тут, Колин, тут. Немного осмотрюсь, пока вы таймер настраиваете.

Колин снова повернулся к Квину, погруженному в разбор таймера, и тут же забыл о Уэйд.

Между тем она так увлеклась исследованием бурелома, что не заметила, как далеко отошла от поляны, где остались друзья. Ползая в этих зарослях, Уэйд совершенно промокла, с головы до ног измазалась липким мхом, грязной корой, исцарапалась острыми ветками, набила несколько шишек. В общем, уже сто раз пожалела, что решилась на эту прогулку. Сидела бы сейчас рядом с друзьями и слушала ворчание Ремми, так нет же - видите ли захотелось исследовать лес. И место выбрала для этого - лучше не придумаешь. Вот и получай теперь за свое любопытство! В следующий раз думать будешь.

Внезапно Уэйд наткнулась на крутой спуск в яму. По бокам ямы лежали поваленные деревья, и за ней ничего нельзя было различить. Спускаться туда Уэйд не решилась, но посмотреть, что было дальше, хотелось. Прямо через впадину был “переброшен” ствол дерева, настоящий мостик. К сожалению, рядом не было ветвей, за которые можно было бы держаться, перебираясь через препятствие.

- Ничего, - решила Уэйд, - посмотрю, что за ямой, и вернусь. А то друзья меня уже, наверное, потеряли. - Она еще раз с сомнением посмотрела на “мост”. - Думаю, два шага я и без страховки пройду - ботинки уже не сильно скользят.

И она шагнула на ствол дерева. Он угрожающе зашатался под ногами. Девушка замерла. Дрожание дерева прекратилось. Настал решающий момент - пройти надо быстро и точно. Уэйд выпустила из рук ветки и сделала второй шаг. С трудом удерживая равновесие, она не стала ждать, пока ствол раскачается слишком сильно, и шагнула в третий раз...

Быть может, все бы и получилось, если бы дерево в этом месте не оказалось трухлявым. Но вышло так, что опора под правой ногой вдруг обвалилась, и оба ботинка от толчка соскользнули к самому краю “моста”. В последний момент Уэйд успела оттолкнуться и одним прыжком достигла конца ямы. Но рыхлая земля вдруг обвалилась под ногами, Уэйд попробовала удержаться, громко вскрикнула и... скатилась куда-то вниз.

К счастью, склон оказался совсем пологим, и она даже не упала - просто на каблуках съехала вниз. Правда, на дне ботинки застряли в вязкой глинистой земле, и Уэйд стоило особого труда вытащить их. Наконец-то она смогла осмотреться вокруг, как следует.

А между тем ее крик здорово всполошил остальных слайдеров.

- Господи, - воскликнул Квин, - ну что еще такое? Где Уэйд?

- Э-э, - пробормотал Колин, оглядевшись вокруг, - она же только что была здесь!

- В бурелом полезла, - Ремми взволнованно вскочил на ноги. - Нельзя же ходить здесь поодиночке. Эх!

Но Квин не слушал его. Он уже перебирался через деревья, яростно раскидывая ветки, и злился, волнуясь:

- Ни на минуту нельзя оставить вас одних! Ремми, ты что, посмотреть за ней не мог? Колин, а ты все видел и не остановил ее? Даже слов нет! Друзья называется!

- Ладно, Квин, не кипятись.- Колин с трудом поспевал за братом.- Подожди, света-то нет - ты таймер забыл взять.

Квину было не до света. Он дополз до ямы и крикнул:

- Эй, Уэйд! Что там с тобой?

- Квин! Я здесь! Прямо под тобой!

- Ты в порядке?

- Ну да! Осторожно, не свались! Я вот уже скатилась сюда.

- Нет, вы посмотрите на нее, - возмущенно стал кричать Квин подоспевшему Колину. - Мы тут застряли в какой-то глуши, не знаем, где город, где вообще можно встретить людей. Сгинуть в этой чаще можно за две минуты... А она по лесу прогуливаться вздумала! Чего-чего, а такого легкомыслия от тебя не ожидал, Уэйд. Думал, что ты - сознательный человек.

- Выходит - нет, - донеслось снизу. Уэйд чем-то была явно занята, только ветки потрескивали.

- Ну это уже слишком, - разъярился Квин. Он с такой силой ударил по стволу дерева, что тот, трухлявый, не выдержал, треснул, и рука Квина по локоть застряла внутри. Ремми помог ему вытащить руку, не обращая внимания на его крики. Колин тихо посмеивался, продолжая светить в яму таймером.

- Мы с ног сбились, как из лесу живыми выбраться, а она в яме раскопками занимается! И на наше беспокойство - ноль внимания! Уэйд, ты хотя бы понимаешь, что могло случится с тобой?

- Не волнуйся, Квин. Ничего же не случилось. Хотя спасибо за беспокойство. Иди-ка лучше сюда, тут кое-что интересное.

- Я еще в эту яму лезть должен! Ну уж нет! Вылезай лучше ты.

- Парни, я серьезно говорю. Здесь есть выход. Вроде бы на какую-то поляну. Только бы ветки раздвинуть. У-у, упругие какие!

- Давай помогу, - и Колин скатился в яму.

- Эй, Колин, не на меня же, - послышалось снизу.

- Ой, извини! Я не увидел. Так, посмотрим, где твой лаз.

- Нет там никакого лаза, - не унимался рассерженный Квин. Он старается что-то сделать для друзей, беспокоится за них. А они вот повеселиться вздумали. Нашли время - лучше нельзя.

- Вылезайте оттуда и пойдем скорее. Таймер ведь не вечно светить будет! Знаете, сколько энергии уходит на каждую минуту света? Вы меня слышите?

- Слышим, не кричи, - откликнулся Колин. - Братишка, здесь и в самом деле сквозь сучья полянка видна. Двигай сюда, к нам. Мы уже выбираемся.

И снова послышался шорох и треск. Рембрандт с сомнением взглянул на Квина, кивнул ему и съехал по склону в яму. Квин вздохнул, что-то недовольно пробормотал и последовал за товарищем.

Скатившись по мокрому мху и земле, он натолкнулся на что-то большое внизу. Это “что-то” был Рембрандт. Было очень тесно, ноги по щиколотку увязали в глине, к тому же было темно - Колин забрал с собой таймер. Положение не из приятных. Поскорее бы выбраться отсюда. И как назло, Рембрандт вылезал очень медленно, словно хотел помучить Квина.

- Ремми! Ну чего ты барахтаешься? Сейчас совсем меня задавишь. И так уже живого места на мне не осталось. Скоро задохнусь. Лезь уж.

Квин сквозь слой веток смог наконец различить невдалеке пустое место, поляну, расположенную за буреломом. Там светился огонек - их ждали друзья. И снова Рембрандт остановился и принялся ерзать на одном месте.

- Ну что опять? - Квин чуть не выл от нетерпения. - Вылезай.

- Рад бы, Кью-шар, да вот отверстие маловато. Ух, выбраться бы!

- Ты что? Застрял? - спросил снаружи Колин.

- Похоже, да.

- Ну-у, - протянул Квин, - везде с вами сплошные неприятности. Что теперь делать? Колин, хватай его за руки и тяни. Я сзади буду подталкивать.

И Квин навалился на бедного Рембрандта, пытаясь вытолкнуть его на поляну. Снаружи старался Колин. Судя по возне, ему еще помогала Уэйд. Вытащить Рембрандта не удавалось. По совету Квина его начали дергать туда-сюда, чтобы раздвинуть ветки. Несчастный Ремми стонал - он чувствовал себя пробкой, которую никак не могут вытянуть из бутылки, хотя пить хочется ужасно. Нетерпеливые друзья не очень-то щадили его, словно забыв, что вытаскивают своего товарища. Наконец Рембрандту такое дело надоело. Человек он, в конце концов, или нет? Он напрягся, поднатужился и с такой силою рванулся вперед, что друзья разлетелись в разные стороны, невольно выпустив его. Ветки затрещали, хрустнули, и Ремми вывалился на поляну. Вслед за ним, через отверстие, в которое проехал бы теперь автомобиль, тяжело дыша, вылез Квин.

- Вот так Ремми! - сказал, вытирая пот со лба, Колин. - Задал ты нам жару. Уж не думал в этакой сырости так согреться. - И он громко чихнул.

Рембрандт поднялся на ноги и принялся отряхиваться.

- Ну и извозили же вы меня! Нет, от этих перемещений одни неприятности. Вот разделаемся с кромаггами и, слово вам даю, уйду на заслуженную пенсию в какой-нибудь тихий мир.

- Неужели, Ремми? - улыбнулась Уэйд. - А мне кажется, что ты жить без скольжений не сможешь. Ностальгия не даст покою.

- Непременно, - усмехнулся Рембрандт. - И дня не проживу без этих восхитительных путешествий. Скажешь тоже.

- Она права, - задумчиво сказал Квин, - тот, кто хоть однажды пожил жизнью настоящего слайдера - этого не забудет никогда. Воронка навеки привязала нас к себе невидимой нитью, и от нее не уйти никуда...

Друзья молчали. Они чувствовали, что Квин не обманывает - скольжения манили их всех. Ни в одном, пусть самом прекрасном мире, не ощущали они себя в покое. Неосознанно друзья с нетерпением ждали следующего перемещения, чтобы пережить снова незабываемые мгновенья соскальзывания в другую Вселенную и, приземлившись по другую сторону реальности, открыть новый параллельный мир. Чтобы увидеть новые страны, новые достижения и открытия, поделиться с людьми своими знаниями, преодолеть очередные испытания и через день, два (не все ли равно) улететь в другое измерение, начать там все заново. Быть может, когда-нибудь все, чему научились друзья в этих скольжениях, пригодится и на их родной Земле. Мир избегнет ошибок своих параллельных собратьев и оценит их достоинства. Родной мир, дом... Только, где он?

Из глубокого раздумья друзей вывел новый желтый зигзаг молнии, с яростью вонзившийся в лесную землю. И снова удару вторил раскатистый гром.

- Да, тут не понежишься, - вздрогнул Квин и огляделся.

Они стояли на небольшой лесной лужайке, покрытой блестящей травой, умытой каплями дождя. Шел дождь, поляну окружали деревья, скрывающаяся за ними чаща, затаившись, готовила путникам новые сюрпризы. Время от времени в лесу раздавались неясные настораживающие звуки, вдали виднелись тусклые огоньки болот. Все вокруг жило, двигалось в какой-то странной игре - грозовой жизни - и находиться здесь, на открытом месте, было гораздо страшнее, чем в зарослях.

Квин на противоположной стороне поляны увидел могучее дерево - исполинский дуб, упирающийся ветвями в небо и как будто жонглирующий пролетавшими там молниями. По высоте он не превосходил другие деревья, но во всем его участии в этой ночной битве чувствовалось стремление быть выше, сильнее всех. И дуб действительно превзошел своих собратьев - дотянулся до звезды. “Какой красавец”, - в восхищении прошептал Квин. Ему вдруг пришла в голову неожиданная мысль.

- Ребята, - воскликнул он, - а что, если мне влезть на это вот дерево и посмотреть, нет ли поблизости жилья?

- То есть как? Прямо на верхушку? - недоумевал Колин.

- Думаю, необязательно. До середины вполне хватит. Ветки низкие, я быстро залезу. Снизу мы вряд ли что-нибудь отыщем, а с дерева я сразу замечу огонек.

- Заметишь ли, - сомневался Рембрандт, - тут везде такая чаща.

- Нет, огонь далеко виден. А если ничего не замечу, значит, поблизости жилья нет, и не стоит даже искать. Заночуем тогда на поляне.

- Квин, - серьезно сказала Уэйд, - а ты уверен, что сможешь залезть? Ствол мокрый, света мало, а падать с дерева теперь не самое лучшее время.

- Да и молния в дуб может ударить - видишь, он какой высокий, - вставил Колин.

- Ох, не каркай, - ответил Квин, - здесь деревья все одной высоты, их много, и вероятность одна из тысячи, что молния попадет именно сюда. Я ведь ничего острого держать не буду.

Друзья переглянулись.

- Решайте, - сказал Квин, - время не ждет. Это наш шанс.

- Ладно, - сказал за всех Рембрандт.

- Вот и отлично, - ответил Квин и подошел к дубу. Он тут же начал командовать, как самый настоящий начальник.

- Так, Ремми, будешь мне светить. Колин, попрошу вашей помощи, - вежливо обратился он к брату.

- А вернее, моей спины, - вздохнул Колин и приготовился подсадить Квина на нижнюю ветку.

- Эй, Квин, постой, - Уэйд вытащила руку из кармана и подала другу небольшой театральный бинокль.

- Пойдет? - спросила она.

- Еще как! - Квин даже несколько удивился. - Где это ты его раздобыла?

- Да так, - Уэйд слегка смутилась, - в прошлом мире, на представлении.

- Ага! - ухмыльнулся Колин. - Разворовываем театральное имущество. Прилетели - и забрали. Так на всех слайдеров не напасешься.

- Я случайно, - тут же стала оправдываться Уэйд. - Он у меня в кармане остался, только теперь нашла.

- Ну-ну, - недоверчиво кивнул Колин.

Квину это надоело.

- Хватит вам препираться! - вмешался он. Необходимо было спешить. Пока все шло нормально, но где гарантия, что так будет продолжаться и дальше? - Не забывайте, где мы находимся. Колин, перестань дразниться. Уэйд, не обращай на него внимания, он же шутит. А бинокль отдавай - пригодится.

С этими словами Квин осторожно забрался на спину брата и, дотянувшись до нижней ветки, уцепился за нее и повис в таком положении. Подтянувшись, забрался на сук, выбрал следующий, встал и, держась за ветки, влез на него. Ветки располагались очень удобно - одна над другой - и Квин довольно быстро добрался до середины дерева. Ремми хорошо светил снизу, а сверху, на небе, постоянно мелькали молнии, вспышки которых освещали весь ствол.

- Смотри, как обезьяна лезет, - изумился Рембрандт, - прирожденный скалолаз.

- Завидуешь, - улыбнулся Колин.

- Да нет, альпинизм никогда меня не привлекал.

- А я вот тоже неплохо лазаю, - похвастался Колин.

- Наверное, это у вас в крови, - заметила Уэйд.

- Что? Навыки обезьян-гиббонов? - переспросил Колин и добавил обиженно. - Спасибо тебе огромное от наших предков.

- Не за что, - улыбнулась в ответ Уэйд.

Между тем Квин поднялся уже достаточно высоко. Дальше лезть не имело смысла - лес и так был виден как на ладони. Подъем становился все опаснее - ветер, такой слабый внизу, наверху достигал невероятной силы. Он с яростью раскачивал дерево, от его напора ухали, корчась, ветки, дрожал ствол.

Свет таймера уже не помогал Квину, но отблесков грозы ему было достаточно. Поудобнее расположившись на огромной загнутой ветке, напоминающей кресло-качалку, Квин принялся осматривать окрестности в поисках огонька.

Он посмотрел вперед. В темно-черной чаще леса не было видно ни одного просвета. Справа Квин тоже ничего не различил. Посмотрел налево - такой же результат, вернее, никакого результата. Лес кругом, темная чаща. Вздохнув, слайдер глянул вниз, на поляну, где стояли внимательно следившие за ним друзья.

Скользнув взглядом по едва различимым во тьме фигуркам товарищей, Квин с легким удивлением стал смотреть на грозовую поляну, словно видел ее впервые. Хотя нет, совсем наоборот. Что-то было знакомое в этом отсвете молний, пролетавших в звенящей каплями пелене дождя. Это странное восхищение лесной бурей Квин уже чувствовал где-то, когда-то. Когда?

***

Внезапно он вспомнил. Ему было лет четырнадцать, когда дядя, житель северных штатов, взял его погостить к себе. Он познакомил юного Квина со своим другом - смотрителем таежного заповедника. Его домик находился в самом центре леса. На следующий день после приезда разразилась невиданная гроза, поговаривали, что кое-где она прошла ураганом. Еще долго в лесу попадались деревья, срезанные меткими ударами молний и сваленные на землю сильными порывами ветра, - несчастные жертвы той ночи.

Квин не боялся грозы, но и не любил ее. А тут, пока взрослые ужинали, он вместе с сыном лесника, двенадцатилетним парнишкой, вышел на крыльцо. Стоя под крышей веранды, защищающей от диких потоков ливня, ребята долго созерцали картину грозы. Зрелище и впрямь завораживало. Извиваясь, как змеи из древней сказки, неслись к земле длинные молнии, как боевые барабаны, постукивали раскаты грома. Темная, черная поляна на секунду озарялась светом, не то желтым, не то белым; блестели деревья, мокрые кусты, лужи, забор и сарай - казалось, что наступил яркий солнечный день. Но раздавался треск и сияние тут же гасло, исчезая в черной мгле. И словно не было на свете ни этих деревьев, ни кустов, ни забора, ни сарая. Был только ты, человек, а может быть, лишь твое живое восхищение, и эта суровая, всепоглощающая ночь. Но вскоре притихший, сникнувший было дождь, призывая к жизни, опять начинал яростно стучать по крыше. Он, дико завывая, словно хотел перекричать эхо грома, бил по окнам, хлестал деревья и кусты. Его мощные потоки стрелой проносились по воздуху и обрушивались на землю, на крыши дворовых строений, с такою силою, как будто пытались проломить их, ручьями стекали вниз по желобку в стене веранды, и норовили хоть каплею попасть тебе за шиворот. Становилось ясно, что нет, весь этот мир существует. В нем есть и этот дом, и лес, и невидимый рядом друг, и ты сам, что стоишь, завороженный, неподвижно, прислонясь спиной к влажной стене веранды, в мокрой уже рубашке, куда все же ухитрились попасть неугомонные капли лихого дождя.

Вновь гас свет и опять зажигался. В далеком небе словно какой-то шалун-великан играл с выключателем магнитных облаков, и каждый раз, после стонущего треска рубильника-грома, казалось, что контакты порваны и света больше не будет. Но он приходил на секунду, чтобы утешить и уйти опять.

Странно было наблюдать за этой битвой, настоящей борьбой за выживание обитателей леса. Да и не только их. Словно схватка двух сил, двух (теперь, как физик, Квин понимал это как никогда раньше) невиданных энергий, сравниться с которыми может лишь один ядерный взрыв, энергий, способных в одно мгновение разрушить мир и снова возродить его, как феникса из пепла. И нельзя было понять, кто с кем воюет, где Зло, а где Добро, ибо не было здесь сражения светлых и темных сил - была гроза, нечто большее, чем просто захватывающий поединок двух противоположностей. Не понять этого человеку, да и не нужно, стало быть - слишком много он уже натворил, подчиняя себе силы жизни и природы. Пусть лучше смотрит на непостижимое и осознает, что не все ему подвластно, и потому не стоит все время стремиться к лидерству над миром. А между тем все вокруг знает, и слышит, и чувствует, что понять это может лишь один-единственный властелин - человек, который так нещадно борется с миром. Однако он этого еще не знает, не уверен в себе, поэтому день ото дня и доказывает свою власть непонятно кому, непонятно зачем. Но все изменится, об этом и поет, барабаня по крыльцу, дождь. Дружба, дружба с природой - вот с чего надо начинать. А сейчас ты только чувствуешь драму, трагедию и комедию в жизни природы, мира, Вселенной, и этого достаточно. Пока.

И Квин не боялся ни случайного рокового серпа молнии, ни неизвестных сил. Ему открывались тайны вечности, где страха нет и нет сомнений, одно лишь чувство вечно. Он в глубине души осознавал, что уже знает ответ на ту самую загадку мироздания, за которой гоняются на протяжении веков сотни ученых и философов. А спрашивается - зачем далеко ходить, узнайте эту тайну сначала у грозы, у ветра, что шелестит в лесу, у дождя, что хлещет по стеклу, у молний, что своими лучами играют, у грома, что землю раз за разом ударяет. Ответят ученые: чего же тут спрашивать, и так все ясно. Скажут, да призадумаются...

Квин мог бы простоять так до утра - он не чувствовал времени, точно слился духом с галактикой и звездами, неугомонными потоками энергии и материи. Каждый удар грозы звал его вдаль, к неизвестному и словно говорил: “Ты ищешь и поэтому сможешь найти. Ты в другую Вселенную, как и теперь, войдешь. И придет время - ты поймешь, в чем смысл твоей жизни, зачем ты пришел в нее”. Значение этих слов, нет - скорее, мыслей Квин при всей их простоте не мог понять до сих пор. Ясно одно: еще тогда ему было предсказано открыть свой портал в иные измерения, сделать шаг к познанию новых миров. Но последние слова показывали, что не только для этого он родился. Скольжение - это не самое главное в его жизни. Что же тогда? Вопрос, вопрос без ответа. Проходили годы, и Квин чувствовал, что так и не приблизился к разгадке своей жизни. Поиски шли, как игра вслепую, - ходишь с завязанными глазами и руками все стараешься нащупать что-то, сам не зная что. И то приблизится эта разгадка так, что прямо чувствуешь ее волшебное дыхание, то опять отдалится - не услыхать и не найти нигде.

Так понимал грозу юный Квин почти полтора десятка лет назад, то же самое ощущал теперь другой Квин, парень, повидавший на своем веку всякое, умудренный жизненным опытом, закаленный испытаниями. Первый только чувствовал явление бури, второй пытался выразить свои переживания в последовательном течении мыслей. Но непоседливый поток все время норовил вырваться и понестись, играя волнами, по своему пути, одному ему ведомому.

И вот теперь, спустя долгое время, Квин с огорчением понял, что зря старался по научному, как физик, подойти к тайне грозы. Видел он то же, что и прежде, но, потревоженная ученым Квином, буря спрятала от него часть своих неотразимых прелестей и загадок. Что-то было потеряно, утрачено, чего-то не хватало для создания полноты картины - искренности ребенка, а может, чего еще. Квин хотел вернуть это, но, увы, времени не было. А жаль...

С грустью возвращаясь к житейским проблемам, Квин вспомнил, что и тогда ему помешали. Ему казалось, что еще минута, и он поймет непонятное... и тут взрослые, обеспокоенные долгим отсутствием ребят, вышли на улицу. Увидев, чем занимаются их дети (гроза представлялась им весьма опасным явлением), они рассердились и загнали юных исследователей обратно в дом. Квину еще влетело за мокрую рубашку, так как запасной у него не оказалось (он накануне успел испачкать все). Он помнил, как рассердился на дядю. И не в рубашке, конечно, было дело.

***

- Эй, Кью-шар! Ты что там отдыхать вздумал? - раздался снизу голос Рембрандта.

Оставив Колина стоять у дерева, Ремми и Уэйд отошли на середину поляны, чтобы узнать, что произошло наверху с их другом, почему он так долго молчит.

- Квин, - крикнула Уэйд, - я, конечно, понимаю. Должно быть, сверху открывается потрясающая картина на грозовой лес. Но, по-моему, сейчас не совсем подходящее время для зрелищ и воспоминаний. Дождь усиливается.

- Одну минуту, - отозвался Квин. Он полез в карман за биноклем. “Странно, - подумал он, - откуда она про мои мысли узнала? Опять телепатия, наверное, а может...”. И Квин с сомнением оглядел в бинокль друзей.

Рембрандт стоял, покачивая в осуждение головой. Уэйд, слегка зажмурившись от ослепляющих вспышек молний, смотрела прямо на Квина. Почувствовав на себе его взгляд, она улыбнулась и помахала ему рукой - дескать, ищи лучше огонь.

Квин повернулся и еще раз окинул взглядом ночной лес. Ничего не видно. Придется, наверное, ночевать на поляне. Далеко-далеко в стороне он, правда, заметил длинную полоску - шоссе, должно быть. Но до него с полдня ходьбы, и они ничего от этого не выигрывают. Ну, пора слезать. Хотя... Постойте-ка! А это что?

Квин напряг зрение, прищурился. Поднес к глазам бинокль. Вроде бы неподалеку огонек. А теперь его уже нет. Странно... Может, от бесконечных проблесков молний у него уже в глазах все мелькает? Но нет - слайдера не обманешь! Сейчас Квин и без помощи бинокля различил маленький, немигающий огонек, свет которого пробивался сквозь темную крону деревьев. “Ура!” - мысленно закричал Квин.

- Ур-ра! - звонко пронесся над лесом его победный голос . - Ребята! Я вижу огонь!

- Серьезно, что ли? - откликнулся Колин.- Где?

- Вот здесь, справа! Минут двадцать идти. Ух ты, как светится!

- А это, случайно, не болота? - с сомнением в голосе спросил Ремми.

- Да нет же! Дались тебе, Ремми, эти болота. Тут жилье!

- Ну так спускайся и идем! - крикнула Уэйд.

- Только осторожно, - добавила она через секунду. Уэйд радовалась не меньше друзей, но ей не давали покоя молнии. Они, как казалось ей, пролетали совсем рядом с веткой, где сидел, раскачиваясь, Квин и точно хотели сбросить этого смельчака вниз.

- Я спускаюсь к вам, - громко крикнул Квин и стал приглядываться, где легче будет слезть. Оказывается, это было не так-то просто. Влезть на дерево - одна проблема, спуститься - три. “Как бы не свалиться мне к полному счастью”, - озадаченно думал Квин.

Но небо и гроза “помогли” ему.

Внезапно лес содрогнулся. С небосвода сорвалась новая яростная молния. Проделав крутой вираж над землей, она с шипением врезалась... прямо в дерево, где находился Квин...

Подожженная верхушка дуба вспыхнула, точно яркий смолистый факел, как по проводам побежал вниз огонь, полетели в разные стороны иглы-осколки молнии. Квин почувствовал, как что-то острое, горячее вонзилось прямо в него, ножом кольнуло в сердце, в голову. Земля и небо задернулись огненной пеленой, словно красным занавесом, и тут же исчезли из глаз. Квин, сорвавшись с ветки, полетел куда-то вниз, вниз... Но не дождался страшного удара о землю. Его сознание, вспыхнув еще на мгновенье, погасло, и последнее, что он чувствовал, была горькая, почти детская обида. Гроза, которой Квин так доверял, подвела, погубила его. “Никому нельзя доверять, даже, даже...” - прозвенело в голове. Без чувств он упал на мягкую, сочную траву под деревом.

Квин уже не видел, как по стволу прошел до самой земли огненный разряд молнии-пламени, дотла спалив могучее дерево-дуб, и только в сырой земле обретя покой. Не видел Квин, как одновременно с его падением от ствола отскочил, как ошпаренный, Колин и упал со стоном на траву, зажав голову руками. Как мечтал Колин теперь забыться, потерять сознание! Он готов был выпить все лекарства и наркотики мира - лишь бы не чувствовать этой ломающей, раздирающей все тело на части боли. Боли от невинного укола последней искры зловещей, исчезнувшей навеки в земле, дикой молнии...

-Глава III-

Дорого обошлась нашим друзьям эта ночная гроза, поразившая Квина своей красотой и величием. Коварная молния погубила двух их товарищей.

Наигравшись вдоволь, мелькания молний стихли, стали реже звучать удары грома, только дождь все так же шелестел, своим тихим шепотом сочувствуя друзьям.

Под обгорелым деревом, которое еще минуту назад было цветущим, полным сил молодым дубом, лежал Квин. Глаза его были плотно закрыты, он не двигался, не стонал и, казалось, уже не дышал. Рядом, с трудом понимая, что происходит вокруг, вертелся, как юла, Колин, не находя себе места, не зная, куда спрятаться от нечеловеческой боли, пронизывающей все тело. Он сжимал зубы, чтобы не закричать, но стон то и дело вырывался у него, и чудилось, что он оплакивает бедного Квина. От этого на поляне становилось еще страшнее...

Молния не более секунды потратила на уничтожение годами растущего дерева. Все произошло так внезапно и быстро, что Рембрандт и Уэйд, которые находились на середине поляны и тем самым спаслись от молнии, поначалу даже не поняли, что случилось. А увидев, в ужасе замерли, не в силах выйти из оцепенения.

Первой опомнилась Уэйд.

- Кв-и-ин! Боже мой! Нет! - не своим голосом закричала она, бросившись к распростертому на земле другу. Колин замер, заставил себя взглянуть на брата. Когда он понял наконец, что произошло, то застонал еще сильнее.

Подбежав к неподвижному Квину, Уэйд упала около него на колени. Рембрандт бросился к ней. Повернув Квина на спину (он лежал на боку), друзья вгляделись в его лицо. Несчастный был бледнее белой луны, что всплывает в темную ночь над перекрестком. Было в его виде что-то страшное, странное. Ужас сковал сердца слайдеров, они не могли сдвинуться с места, не могли кричать, не могли плакать. Что сделала гадкая молния с их Квином, почему забрала его у товарищей?

Страх передался и Колину. Он подполз к друзьям, глянул прямо в глаза Квину и... тут же застыл, пораженный. Против воли с его губ сорвался нечеловеческий, дикий стон отчаяния, плач не из-за собственной боли, а боли за брата, потерянного брата.

- Н-н-е-е-т, - пронзительно взвыл он.

Но это крик вывел остальных из ужасного состояния, вернул к сознанию. Ремми обернулся:

- Колин! Ты-то живой?

- А-а-а, - страдальчески выдавил Колин и снова упал на траву. - Не за меня... вол... нуйтесь... Квин. Я ни... ничего, - злобно процедил он, стараясь не застонать.

Эти слова, а скорее, вопли Колина, как горячей плетью, хлестнули друзей. Уэйд схватила руку Квина и стала щупать пульс. От волнения она никак не могла услышать живительные удары. Наконец, собрав всю свою силу воли, Уэйд крепко зажала руку друга и замерла, не смея шевелнуться. Все застыли, безмолвно ожидая, что она скажет, даже лес словно приутих. Уэйд глубоко, радостно вздохнула - нет сомнений, пульс есть, удары четкие. Квин жив! Девушка от счастья не могла произнести ни слова, но друзья поняли и так.

- Нашему Кью-шару и молнии не страшны! - гордо сказал Рембрандт.

Колин радостно выдохнул:

- Братишка! Ты живой! - ему вдруг стало легче, даже боль стихла.

Уэйд не слышала их, продолжая молчать. Ей просто не хватало слов, чтобы выразить свою радость. Да и нужны ли были слова?

Наклонившись к Квину, она откинула ему со лба слипшиеся волосы и вгляделась в его лицо. Теперь было ясно видно - он дышал, веки уже чуть трепетали. Бледность исчезала на глазах.

- Ремми, надо ему что-нибудь под голову подложить и посмотреть, нет ли переломов.

Рембрандт с готовностью скинул свою мягкую куртку и, слегка приподняв Квина, положил ее ему под голову. Вдвоем с Уэйд они начали осмотр своего товарища. Уэйд очень беспокоилась, не сильно ли ударился Квин о землю. Но, к счастью, он приземлился на густой мох, а во время падения, видно, зацепился за ветки. Все это смягчило удар. Ран на голове и спине не было.

- Ты на редкость удачливый, Квин. Другой бы сто раз разбился, падая с такой высоты.

- Руки и ноги проверьте, - пробормотал Колин. Боль все еще продолжала мучить его, чувствовал он себя ужасно, хотя и старался не подавать виду. Но это не укрылось от внимания товарищей.

Уэйд из кармана вытащила несколько таблеток.

- На, Колин, это от боли. Аспирин. Прими сразу две. Легче станет.

- Спасибо! - Колин дрожащими пальцами взял таблетки и сунул в рот. - Горькие какие.

- Вот тут ничем не можем помочь, - ответил Ремми, - запить нечем.

- Я просто так сказал. Я и горчицы бы сейчас целый мешок съел, лишь бы боль прошла, - вздохнул Колин.

Между тем Рембрандт и Уэйд закончили осмотр.

- Ну, повезло парню! - сказал Ремми. - Руки, ноги целы. Синяков и ушибов, правда, хватает, да ничего, сойдет. Вот только на руке здорово кожа содрана, перевязать бы надо.

Уэйд не могла нарадоваться, что Квин остался жив после такого удара молнией и падения, что он ровно дышит и, возможно, скоро придет в себя. Она поправила ему куртку под головой и быстро забинтовала его правую руку по локоть. Рана была неопасная - во время падения Квин наткнулся на колючую ветку и она до крови оцарапала ему руку. Скоро заживет. Еще раз проверив, нет ли других ран, Уэйд нагнулась к самому уху Квина и прошептала так тихо, чтобы никто не услышал:

- Квин... Как мы рады, что ты жив. Если бы ты знал! Никому не погубить тебя. Прав Ремми - ты чудо-слайдер.

И она почувствовала на своих глазах слезы. Такого с ней уже давно не происходило. Но это были слезы радости, не печали.

Квин зашевелился, вздрогнул и открыл глаза. Медленно посмотрел на друзей, затем на поляну, вспоминая, что случилось. Наконец он заговорил:

- Что это было? Молния?

- Да молния, Кью-шар, большая-пребольшая. Вдруг как ударит, а дерево как вспыхнет... И ты в один момент слетел с ветки, я даже до трех сосчитать не успел. Уж не надеялись живым застать.

- Ого! - произнес Квин. - Это вы серьезно? То-то я и чувствовал, что словно в огонь меня бросили, а потом в холод швырнули. Перевоплощение какое-то. Я уже испугался, что снова стал Мэллори.

И он, приподнявшись, оглядел себя с головы до ног.

- Нет-нет, - все дружно замотали головами. - Ты - наш Квин.

- Да? Ну тогда ладно. Ух, встать бы.

Он попробовал подняться. С помощью Рембрандта ему наконец удалось встать. Но едва Квин сделал первый шаг, как зашатался, и упал бы, если бы Ремми не поддержал его.

- Тьфу! Ноги точно не мои. Ходули какие-то.

- Давай опирайся на меня, - говорил Ремми, - все-таки тебя молния ударила, вот и пошатывает теперь.

- Колин, ну а ты как? - тем временем спросила Уэйд.

- Я-то? Вроде бы ничего, ап-чхи. Помогли таблетки. Ап-чхи. Только вот кашель не дает покою.

И он действительно закашлялся.

- Я думал - молния вылечила тебя, - сказал Рембрандт, помогая Квину идти.

- Скажешь тоже. Но, признаться, обычной простуде я рад больше, чем терапии молнии.

Квин тем временем напряженно смотрел по сторонам, вспоминая, где же он видел тогда огонек. Все замолчали и выжидающе глядели на него.

- Ну, Кью-шар? - спросил наконец Рембрандт.

- Вроде бы в той стороне, - Квин указал рукой направо. - Да, точно! Я еще помню, что повернулся налево и увидел свет в глубине чащи.

- Хм, Квин, - засомневался Колин, - так налево или направо идти?

- Я же показываю - налево.

- Вообще-то ты правую руку показываешь.

- Да? - Квин в полном удивлении уставился на свою руку. - И в самом деле. Я был уверен, что она - левая.

- У тебя еще координация нарушена, - заметил Рембрандт. - Надеюсь, что скоро восстановится.

- Я тоже.

- Ну так мы идем или нет? - нетерпеливо спросила Уэйд, с опаской заглядывая в чащу.

- Да, надо идти, - вздохнул Квин. - Гроза успокоилась и дождь утих, так что есть шанс, что мы быстро доберемся до места. Но лучше поспешить.

- Двинулись! - скомандовал Колин. - Мы с Уэйд будем выбирать дорогу, а ты, Ремми, шагай за нами и веди брата. Если что - я сменю тебя.

- Ничего-ничего. Я и сам справлюсь. Тебе и так досталось от молнии. Не волнуйся - Кью-шара я в целости-сохранности доведу, буду беречь как зеницу ока.

- А что с Колином случилось? - удивился Квин. - Его тоже молния, что ли...

- Да! Когда вспыхнуло дерево, этот разряд дошел до земли и угодил прямо в Колина.

- Странно, - пробормотал Квин. - Дерево не может так хорошо проводить ток.

- Еще как может, - сказал Колин. - На себе испытал.

С этими словами он скрылся в лесу. Ремми с Квином последовали за ним. Квин продолжал размышлять над случившимся.

- Все равно - странно. В этом лесу многое обращает на себя внимание. Дикие грозы, повторяющиеся изо дня в день, колдовские молнии... Да и лес, сам лес - на месте города. Не понимаю.

- Потом все обсудим, Кью-шар, - пыхтел рядом Рембрандт. - Лучше гляди под ноги. Вот дойдем до огня, до теплого, уютного дома, тогда уж...

Квин хотел сказать, что он совсем не уверен, что дом окажется уютным. От этого леса можно ожидать всякого. Но возражать не стал. Зачем разочаровывать и без того измученных товарищей? И Квин, прихрамывая, опираясь на руку Ремми, побрел за Колином и Уэйд, которые уже скрылись в лесу. Друзья покинули поляну, и темная чаща вновь поглотила их.

***

Минут десять поляна пустовала. Потом вдруг снова засверкали молнии, хлынул дождь и с ударом грома из леса вышли четверо в черных плащах.

Они, по-видимому, все это время шли за слайдерами, держась на некоторомс расстоянии, чтобы их не заметили. Почему неизвестные до сих пор не нападали, было непонятно, должно быть, на то имелись свои причины. Похоже, им нравилось это таинственное преследование по ночному лесу в грозу.

Старший вышел на середину поляны и мрачно оглядел место недавних событий. Долго смотрел на щель между ветвями, через которую друзья проникли сюда, затем перевел взгляд на сожженный дуб.

- Молнии поработали сегодня на славу, - произнес он своим каменным голосом. - Но горе им, если вздумали лишить нас законной добычи. Мы определяем цену, не лес!

- Не лес... - провыли в ответ его собратья.

- Жизни людей наши, ничьи больше.

Он нагнулся и поднял с земли у дерева забытый в суматохе бинокль.

- Люди как будто специально оставляют для нас знаки. Им никуда не уйти от нас. Ни о чем не зная, они уже покорились нам...

- Смирились, покорились, сломились... - прошипели остальные.

- Мы - хозяева этих лесов, никто не в силах тягаться с нами.

Старший спрятал бинокль в складках плаща. Сверкнула молния, на мгновенье осветив его лицо. Белое, словно выточенное из мрамора, оно заставило бы вздрогнуть самого бесстрашного смельчака.

- Они направляются к дому, - его голос прозвенел в грозовом воздухе, как тяжелые удары молота по наковальне. - Скоро начнем...

Раздался гром и неизвестных окутала тьма. Когда же через секунду поляна вновь озарилась бледным светом, то на ней уже не было никого. Мрачные люди в черном бесследно исчезли, как будто растворились в зигзагах молний, породивших их.

-Глава IV-

Эти двадцать минут, в течение которых друзья пробирались через заросли к заветному огоньку, показались им самыми ужасными в жизни. Наверное, все худшее, что могло произойти, уже случилось, но оказалось, все еще в самом разгаре.

Первое время все шло хорошо. С каждым шагом Квину становилось все лучше и лучше. Его перестало пошатывать, ноги окрепли, и скоро он смог передвигаться и без помощи Рембрандта. Голова была ясная, усталости Квин совсем не чувствовал, даже поцарапанная рука больше не болела. Друзья в полном восторге смотрели на него, им не верилось, что еще полчаса назад он казался не жильцом на этом свете. Квин смело шел вперед, углубляясь в самую чащу, продирался сквозь колючие кустарники, раздвигая руками упрямые ветки, и находил дорогу даже в кромешной тьме. Он все время подбадривал измученных товарищей, и невольно его решительность передавалась и остальным.

Но вот с Колином дела обстояли иначе. Боль от удара молнии перестала мучить его, зато кашель резко усилился, приступы участились. Иногда он едва не задыхался, беспрерывно кашляя. Температура неожиданно подпрыгнула, по оценке Квина была около 38 с половиной градусов. Колин весь горел, аспирин словно перестал действовать. Вскоре Квину и Ремми пришлось помогать Колину идти - ноги не держали беднягу. Он с трудом осознавал, что происходит рядом. Кругом была вода, но несчастному было жарко, жутко хотелось пить. Колин сбрасывал куртки, которыми пытались согреть его друзья. Иногда бормотал что-то, но больше молчал. Слайдеры не на шутку перепугались.

И было чему - обыкновенная простуда за двадцать минут превратилась в горячку с жаром, убийственным кашлем. Друзья уже не думали о себе, им хотелось только одного - поскорее добраться до дома, теплого и сухого, и там всерьез заняться лечением Колина. Это уже был вопрос жизни и смерти. Не оставалось сомнений - Колин стал жертвой загадочного вируса.

- Может, это лихорадка? - взволнованно спрашивал Квин. Он вспомнил события в мире, где люди не изобрели антибиотиков и легко становилась жертвами инфекций.

- Ох, не знаю, Квин, не знаю, - хмуро ответил Рембрандт. - Скорее всего, у него просто воспаление легких. Начало. Но, судя по темпам заболевания, ему в скором времени понадобится кислород.

- Перестань, Ремми! - не дала ему договорить Уэйд. - Думаю, до такого не дойдет. Нужно только тепло - тогда мы быстро поставим его на ноги.

- Надеюсь, - пробормотал Квин. - Не зря я недолюбливал этот лес. Какую еще гадость он нам приготовит?

- Нельзя так, Квин, нельзя, - возразила Уэйд, освещая таймером дорогу. - Лес ни в чем не виноват. Это не лихорадка, я уверена. Мы-то в порядке.

- Что же это, по-твоему?

- Наверное, он уже был болен. А молния ускорила процесс болезни.

- И ты в это веришь? - усмехнулся Квин.

- Больше нечем объяснить. Всякое бывает.

- Что, верно, то верно, - ответил Ремми. - Эх, был бы тут врач!

- И не надейся, - проворчал Квин. - Видно, придется выбираться самим из этой передряги.

И они продолжили свой путь через лес.

Неожиданно чаща кончилась. Впереди ярко блеснул свет, и путники вышли на открытое место.

Прямо перед ними стоял небольшой деревянный домик, наподобие сторожки лесника, рядом с ним - сарайчик для соломы. Справа виднелся маленький пруд, там булькала вода. Разыгравшаяся в небе гроза причудливо освещала этот дом, делая его похожим на таинственную избу чародея из древней сказки.

Окна были плотно закрыты, из них только чуть-чуть просачивался свет, зато дверь сарая была распахнута настежь и постоянно хлопала на ветру, пронзительно поскрипывая. У домика была большая каминная труба, и молнии все время пролетали рядом с ней, словно стараясь попасть внутрь.

Картина завораживала, но друзьям было не до восхищения - их товарищ был тяжело болен. Они поспешили к крыльцу. Поднявшись по мокрым, прогибающимся от старости деревянным ступенькам, слайдеры осторожно опустили Колина на маленькую скамейку. Квин подбежал к двери и принялся стучать. Рембрандт в ожидании прислонился к стене, Уэйд, сидя рядом с Колином, проверяла его самочувствие. Осмотр оказался неутешительным. Колин прерывисто дышал, постоянно облизывая пересохшие губы, дрожал, хотя голова его горела. Он напряженно смотрел на Уэйд, с трудом узнавая ее. Наконец медленно пробормотал:

- Что? Где... мы?

- Мы в безопасности, Колин, - утешала его девушка. Она заметила, как в волнении дрожат его руки, и крепко сжала их, стараясь хоть как-то успокоить друга.

- Скоро мы будем в доме, теплом доме, - продолжала Уэйд, - ты согреешься, тебе станет легче.

- Пить... - шептал Колин. - Там дадут пить?..

- Ну конечно! - Уэйд оглянулась. - Квин, что там у тебя?

Слайдер пожал плечами - никто не отвечал на стук.

- Странно... Люди есть, в этом я уверен. Может, не слышат, - предположил он и, собравшись с силами, резко забарабанил в дверь обеими руками.

Колин испуганно глядел кругом. Все расплывалось у него перед глазами.

- Ребята, что это? Я не вижу вас... - в ужасе шептал он. - Не бросайте меня!

- Не волнуйся - мы здесь, - подошел к нему Ремми. - Э, парень, здорово же тебя достала эта болезнь, чтоб ее...

Колин посмотрел сначала на него, потом на Уэйд и, видимо, узнав их, немного успокоился.

- Глупость какая-то! Что же это со мной? Старею, видно...

- Жар у тебя, горячка, - покачал головой Ремми. - Это пройдет. Вылечим. А стареть тебе зачем? Ты еще всех нас переживешь.

- Ну-у, - чуть улыбнулся Колин. Потом вздохнул. - Что это со мной, что?..

Между тем Квин яростно кричал:

- Эй! Откройте! Слышите? У нас тут больной! Нужна помощь! Да что же вы! - со злобой выдохнул он. - Помочь не можете людям! Что за лес, что за гадкий мир, - ругался Квин. - Гады! Иезуиты!..

Вероятно, он сказал бы еще пару слов в таком духе, но тут дверь неожиданно раскрылась.

На пороге стоял хозяин - рослый мужчина лет пятидесяти. В руках он держал охотничье ружье, дуло которого было направлено прямо на Квина. Выражение лица хозяина не предвещало ничего хорошего. Сзади, из-за его спины, испуганно выглядывала хозяйка, женщина примерно одного возраста с ним.

Мужчина хмуро оглядел пришельцев и, остановив уничтожающий взгляд на Квине, крикнул:

- Чего надо?

- А чего вы не открываете, - бросил ему Квин, - или гостеприимство у вас не в моде?

- Ты мне поговори! Насквозь продырявлю! Знаем мы вас, ночников. От вас добра не жди!

И он вскинул ружье. Квин пренебрежительно глянул на смертоносное дуло. Он ничуть не испугался, наоборот, нападки этого человека здорово разозлили его. Как можно так жестоко отнестись к зову помощи?! Вот негодяй!

- Впусти нас! Мы же по-хорошему просим.

- Лучше убирайтесь подобру-поздорову! Сверкатели проклятые! А ну, шевелись, а то изрешечу!

Угрожающе щелкнул затвор. Квин уже был готов в ярости броситься на хозяина, забыв о благоразумии. Не в его правилах было унижаться перед каждым нахалом. Он и про Колина забыл. Назревала драка.

Но вот Уэйд все испортила. Услышав щелканье ружья, она не на шутку испугалась за своего упрямого друга. Вскочив со скамьи, она одним прыжком перемахнула через крыльцо и очутилась рядом с Квином. Стараясь не смотреть на грозное дуло, Уэйд с мольбой вгляделась в хозяина:

- Пожалуйста, не стреляйте! Не надо! Прошу вас! Мы не хотим ничего плохого, мы просто заблудились.

Квин хотел что-то сказать, но Уэйд с силой сжала его руку, и он промолчал.

Хозяин недовольно хмыкнул, взглянул на Уэйд. Ее вид не внушал ему опасений. Он опустил ружье.

- Успокой лучше своего дружка! - процедил он. - А то, ей Богу, проучу его.

Квин снова зашевелился, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не дать хаму как следует. Уэйд доверчиво глядела на хозяев.

- Он не хотел грубить, просто волнуется за брата. Его брат серьезно болен. Пожалуйста, впустите нас, умоляю.

- Не верю я ночным бродягам, - с сомнением в голосе проговорил хозяин. Он колебался. - Уж не ищейки ли вы сверкателей? Отвечайте!

- Клянусь, ничего общего мы с ними не имеем.

- Мы ехали через лес, - подхватил подошедший к товарищам Рембрандт, - и машина сломалась...

- Мы заблудились в чаще, а тут ночь и гроза. Наш друг болен, если вы не поможете... он может умереть... - тихо произнесла Уэйд.

Хозяин вздохнул. Тут впервые раздался голос хозяйки.

- Бедняги! Сэмюэль, их надо впустить. С ними и верно тяжело больной и эта девушка. Не оставаться же им на улице? Они не сверкатели, ты же видишь.

- Н-да? - в полной нерешительности протянул Сэмюэль.

- Пустите нас, - повторила Уэйд, - мы не стесним вас...

- Ну хорошо, - наконец проговорил хозяин.

Все облегченно вздохнули. Но он сейчас же выдвинул новое условие.

- Но! Только двое! И чтобы не было этого драчуна! - он указал пальцем на Квина.

- А куда же ему теперь? - произнес Рембрандт. Квин хмуро молчал.

- А я почем знаю? Пусть идет куда хочет. Хоть вот в этот сарай. Он свободен. На соломе вполне можно заснуть.

Все замолчали. В лесу было неспокойно, дико завывал ветер, хлопая листьями деревьев, ревел дождь. Колин, брошенный на скамье, пришел в себе и стал озираться, ища друзей. Он сделал два неуклюжих шага, ноги его подкосились, и Колин упал. Квин бросился к нему и помог подняться. Вид у Колина был такой несчастный, что даже хозяин пожалел его. Но не уступил.

- Решайте - кто.

Все дружно указали на Колина. Сэмюэль кивнул. Ремми, поддерживая друга, ввел его в дом и усадил на стул у двери.

- Кто пойдет с ним?

Друзья переглянулись.

- За ним нужно ухаживать, он - болен, - произнес Квин.

Ремми печально кивнул, соглашаясь. Уэйд подняла глаза на Квина.

- Квин, может я? Хотя ты ведь тоже пострадал от удара, а этот сарай...

- Уэйд, - воскликнул Квин, - за меня не волнуйся! Верно, Ремми?

- Да! Мы нормально переночуем в сарае.

- Я думаю, с Колином лучше всего остаться тебе, - сказал Квин, пристально глядя на Уэйд. - Ты у нас неплохо справляешься с лечением, а лекарства кое-какие есть. Да и тем более... - он нагнулся к ней и прошептал, - они тебя послушают лучше нас. Ты им понравилась. Сделаешь это для Колина?

- Буду стараться изо всех сил! - воскликнула Уэйд.

- Я верю тебе. Знаю, что справишься. А за нас не волнуйся, - Квин обнял ее на прощание. - Ну, с Богом!

- До завтра, Уэйд, - проговорил Ремми, пожав ей руку. - Спасибо вам, - поблагодарил он хозяев.

Квин посмотрел на бедного Колина. Вздохнул. Потом еще раз взглянул на Уэйд. “Она сможет”, - подумал он и немного успокоился. Вдвоем с Рембрандтом они направился к сараю. Проводив друзей грустным взглядом, Уэйд вошла за хозяевами в дом. Те накрепко заперли дверь на два засова. “Чего они боятся? - подумала Уэйд. - Видно, чего-то очень страшного, если нас пускать не хотели. Эх, не нравится мне все это. Как бы не случилось чего с Квином и Ремми...”. Но тут она поглядела на Колина и мгновенно забыла обо всем остальном. Колин был болен, он нуждался в ее помощи.

-Глава V-

Трудно представить себе ночь, ужаснее той, что выпала на долю бедного Колина и ухаживающей за ним Уэйд. Путешествуя по мирам, слайдеры не всегда оставались здоровыми, случалось, что и они заболевали: их поражали местные вирусы, инфекции, сказывалось напряжение и усталость от постоянных напастей и бед. Словом, повидали многое. Но такую горячку Уэйд наблюдала впервые.

Не оставалось сомнений - у Колина было воспаление легких в самой тяжелой форме, с жаром, потерей сознания, жутким бредом. Скачки болезни были стремительными, она двигалась по своему непонятному графику, и нельзя было сказать, что будет даже через минуту. От этого становилось страшно. Но бояться было нельзя.

Вначале все было не так уж и плохо. Хозяева (а вернее, хозяйка - Сэмюэль, что-то пробурчав, ушел в дальнюю комнату и не появлялся до самого утра) выделили Колину место у теплого старого камина. Его разместили на широкой скамейке поближе к огню. Хозяйка дала пару одеял, подушку и даже рубашку для Колина, чтобы сменить его собственную, промокшую насквозь. Она показала, где брать воду, дала даже каких-то сушеных трав от кашля и предложила нечто вроде ужина. Но больной Колин не хотел есть, а Уэйд было не до еды: на ее плечах лежала забота о друге. Хозяйка тоже вскоре удалилась, сказав, что если случится что-нибудь, без сомнений будить ее. Уэйд, поблагодарив ее, приготовилась к своему ночному дежурству.

Она напоила Колина горячим чаем, дала пару таблеток аспирина (единственное, что было от жара), укутала его потеплее. Колин заснул.

Час прошел спокойно. Уэйд все равно не спала, постоянно проверяя состояние Колина. Немного успокоившись о нем, она стала думать о другом. Как там Квин и Ремми? Квина все же молнией ударило, как он себя чувствует? Колину ведь не повезло... И молнии здесь какие-то странные. Удастся ли выбраться из леса или он здесь тянется на сотни миль? Где найти врача для Колина? Такие мысли мелькали в голове, сменяя одна другую.

Уэйд встала, пощупала лоб Колина. Вздохнула: “Горит, бедняга!”. Она поправила ему одеяло и потом немного прошлась по комнате. Остановилась у окна. Оно было крепко-накрепко заколочено досками. Оставалась лишь узкая щель. “Чего они боятся? - вспомнился недавний вопрос. - Или кого? Что за сверкатели?” От незнания этого мира становилось жутковато. Всегда чувствуешь себя слабым вдвойне, когда чего-то не знаешь, не понимаешь. Уже таких ужасов в этих мирах насмотрелись, в таких переделках побывали, одни кромагги чего стоят. А все равно страшно; к страху трудно привыкнуть - его надо преодолеть. Вот в чем вся задача и вся сложность... Уэйд чуть раздвинула доски, взглянула на темный лес.

Совсем ничего не было видно: темная ночь стояла на дворе. Что-то шумит, воет, но не разберешь что. Вдруг свет на секунду озарил лес. Уэйд различила на дворе фигуру человека, черного человека, еще чернее от яркого света, и тут снова наступила ночь. Вид этого незнакомца был так ужасен, что Уэйд мгновенно отпрянула от окна и опустила доску. “Это что еще за мистика? - вздрогнула она. - Или мне уже чудится? Это все нервы...” Может, и чудится, только шум грозы уже не был однороден, как прежде. В нем отчетливо слышались резкие голоса, топот, щелканье кнута... Шум нарастал, приближался. “Сверкатели! - в отчаянии подумала Уэйд. - Сейчас ворвутся сюда! Надо скорее запереть дверь”, - метались в голове отчаянные мысли. Она знала, что дверь и так забаррикадирована лучше некуда, но все равно хотелось бежать, что-то делать и, как в страшном сне, ноги словно окаменели. Напряжение вокруг нарастало, звуки усиливались и... тут раздался дикий стон Колина, он заметался на скамье.

Шум мгновенно стих, точно его не было. Уэйд вернулась к реальности, поняла, что все было лишь игрой воображения, измученного сознания. Но Колин был реальностью. Уэйд бросилась к нему. У парня был сильный жар, он метался в беспамятстве, сбрасывая одеяла, его всего трясло, как в лихорадке. Спокойствие кончилось, началась борьба.

***

Колину было плохо. Вначале ему казалось, что он умирает, и он стонал, нечеловечески, ужасно. Колин хотел жить.

Ему хотелось пить, его мучила невыносимая жажда. Уэйд подавала ему кружку за кружкой, но вода была теплой. Он понимал, что холодной ему нельзя (он и так болен), но это понимал здоровый Колин, а этот хотел студеной, нет, лучше ледяной воды ниже нуля градусов. И он сердился на Уэйд, кричал на нее, едва не плача.

- Быстрее, скорее, - шептал он и, не дождавшись очередной кружки, падал лицом в подушку и дрожал, стараясь расстегнуть неподатливую пуговицу рубашки. Потом жадно пил, вцепившись пальцами в кружку, и - падал опять, затем просил пить снова и снова.

Он не видел Квина и Ремми, не понимал, почему они бросили его, объяснениям Уэйд не верил, даже не воспринимал их. Он верил только своим бредовым мыслям, словно величайшей из истин, и даже Уэйд старался убедить в своей правоте. Он сердился, зная, что она все равно не верит ему.

Потом все насущные проблемы ушли в небытие, перестали волновать его. Есть Квин или нет, какая разница? К Колину снова подступил страх, жуткий страх. Он вдруг понял, что тяжело болен, что он может не выжить. Жизнь, милая и далекая, как она стала вдруг дорога ему! “Только стоящий у обрыва сможет в должной мере оценить ее, - думал Колин в бреду. - Как можно не любить ее? Как?! Глупцы вы, все глупцы!” Он знал, что добровольно никогда не уйдет из жизни, она - его сокровище, и у него никто ее не отнимет. Силы на мгновение вернулись к нему, Колин стал еще настойчивее требовать воды, как волшебного напитка. Но боролся он не долго, скоро ослаб.

Колин внезапно перестал видеть окружающий мир, в его глазах стоял туман, железный занавес словно отделил его от мира. И ужас овладел Колином - он почувствовал, что не справится с болезнью в одиночестве. И он, защищаясь, вдруг заплакал, как маленький ребенок. Вода потеряла свою прелесть, Колин все равно не видел ее, не знал о ее существовании.

Колин звал друзей, кричал, стонал - он боялся, что не услышит ответа:

- Не бросайте меня! За что вы меня бросили?..

Обида было тем горше, что сознательно Колин знал, что никто его и не думал бросать, но сознание куда-то ушло, и он остался между двух полос - света и тьмы, реальности и небытия. Колин бормотал что-то, сам не понимая что. Ему вдруг стало все равно. Ушло, все ушло вдаль. Время и пространство смешались, Колин опять в воронке, но не синей, а угольно-черной, его крутит, бросает о камни, но страшнее всего становится, когда он осознает, что страха абсолютно нет - ему ВСЕ РАВНО! Хотя нет, остается нить, связывающая его с реальностью, заставляющая мучиться, жить. И он опять где-то в скольжении, пробегают картины чьей-то жизни, ее события. Ему больно за чужую боль, весело за радость других, и вдруг Колин угадывает - это же его жизнь, от ее начала до нынешнего момента. А шар Земли все вращается, крутится, и бегут миры - чьи-то дома, но не его. И больно, и жарко, и трудно, и мысли рвут тебя на части, опять страшно и ужасаешься, потому что понимаешь - ты просто бредишь в горячке. Хочется отключиться, уйти в покой хоть на мгновенье, но снова тебя затягивает в черную воронку, черную дыру.

Но на мгновенье словно ветром разорвало тучи, и Колин на время пришел в себя. Он видит, что находится в каком-то лесном доме, лежит на жесткой скамье, ему жарко, хочется пить, ему очень одиноко. Колин увидел Уэйд, которая склонилась над ним. Стало легче. Он теперь не одинок. Колин попробовал что-то сказать, но вихрь болезни вновь закружил его. Пеленой задернулось все вокруг. Но Колин не хотел снова уходить туда, знал, что не выдержит этого еще раз. Жить хотелось. Он пытался уцепиться хоть за соломинку.

- Уэйд, я тебя не вижу! Где ты? Не бросай меня теперь! Я погибну, - стонал Колин, плача от боли. Он не понимал, что Уэйд тут, что она отвечает ему. Колин искал ее, протягивал руки... и все равно не мог найти ее.

- Только не бросай, не бросай меня!

И вдруг он почувствовал, что она крепко сжимает его руки. Колин закричал. Никто, кроме него, не знал, что это был не крик боли, что он кричал от радости. Колин снова увидел Уэйд, и она больше не исчезала. И было не важно, что творится вокруг, главное - у него был теперь друг. И страшная воронка испарилась, сгинув во тьме.

Колин все еще плакал, но не мог понять, почему Уэйд тоже плачет. Он знал, что пока они держаться за руки, он не полетит в бездонную пропасть. С сознанием вернулась и физическая боль, но Колин не замечал ее, просто забыл о себе. Он смотрел на Уэйд. Почему она плачет, кто обидел ее?

- Уэйд, что с тобой? Тебя обидели? Скажи кто, и я побью его! Честно! Никто не смеет причинять боль моим друзьям! Ну, ответь же! Кто?

Он удивился, увидев, что Уэйд заплакала еще сильнее. Это уже слишком! Сейчас этот негодяй получит по заслугам! Колин рванулся вперед, пытаясь встать и... как подкошенный, рухнул на скамью. Он потерял сознание, погрузился в синее море без мыслей, без тревог. Колин почувствовал в последнее мгновенье настоящее блаженство - наконец-то он мог отдохнуть от боли. Он был спасен. На время.

***

Тяжело пришлось Колину, но и Уэйд было не легко. Видеть, как твой друг бредит, сгорая от болезненного жара, и осознавать, что ты не в силах ему помочь - что может быть хуже? Как тут не заплакать от жалости и беспомощности?! Поэтому и были на глазах у Уэйд те самые слезы, которые так всполошили Колина. Ей казалось, что легче самой снести боль, чем видеть мучения другого, близкого тебе человека.

Но Уэйд держалась. Она приносила Колину воды, готовила лекарства, следила, чтобы он в пылу горячки не упал со скамьи, успокаивала его, как могла. Она знала, что ее слов он не услышит. Но, может, почувствует?

В середине ночи дикие крики Колина даже разбудили хозяйку. Уэйд не на шутку испугалась, что их могут выставить за дверь, и старалась утихомирить друга. Он же в забытьи пытался взять ее за руки, словно боялся потеряться во тьме бреда. Уэйд с силой сжала руки Колина, давая ему понять, что она здесь, рядом, и никуда не уйдет отсюда. В таком положении и застала их появившаяся хозяйка. И тут Колин внезапно вздрогнул и потерял сознание.

Уэйд все еще продолжала держать его за руки, не решаясь отпустить. А за окном шумел ветер, играя каплями дождя, бросая их об мокрые окна, накрепко заколоченных в защиту от ночного врага.

Хозяйка не стала ругаться, наоборот, она с озабоченным видом подошла к Колину, пощупала ему лоб. Он застонал во сне. Хозяйка покачала головой:

- Ох, беда, беда! Несчастный мальчик! Все не лучше ему?

Уэйд отрицательно покачала головой:

- Вы же видите...

- Да, тяжелая горячка, - снова сказала хозяйка, - и травы не помогли? Эх! На вот, еще одну нашла в кладовой. Старое лекарство, еще мои прадеды им пользовались. Озноб, жар снимет. Если уж оно не поможет, то...

Заметив испуганный взгляд Уэйд, она поспешно добавила:

- Но нет, должно помочь! Обязательно! Лучше ваших, как их, “аспиринов”! Давай-ка, согрей еще кипятку и пусть твой товарищ выпьет это лекарство.

Уэйд наконец разжала руки и отошла к печи подогреть воду. Хозяйка возилась с травами.

- Сначала может стать хуже - это кризис, а потом ему полегчает. К утру жар пройдет.

- Спасибо! - медленно проговорила Уэйд, - спасибо, что нам помогаете.

- О, да не за что, дорогая моя! Живем тут век в глуши, души людской не видим, да как не помочь попавшим в беду?!

Когда питье согрелось, Уэйд разбудила Колина и заставила его выпить это. Он тут же снова упал и крепко заснул. Надо было ждать.

Хозяйка сидела здесь же, не уходила. Она принялась было расспрашивать Уэйд, кто они да откуда, но та отвечала рассеянно и неохотно, и хозяйка, решив, что это все из-за беспокойства за Колина, оставила свои расспросы до утра.

***

А уснувшего было Колина вновь стали мучить кошмары. Чудилось ему, что спит он, крепко и сладко, и выздоравливает во сне, и друзья рядом с ним, и все идет хорошо. Просыпается Колин - никого вокруг. Дом пуст, только скрипит приоткрытая дверь. Но за окном солнце уже вовсю светит, сверкая в ночных лужах золотыми лучами, и блестят изумрудной зеленью умытые листья. А кругом - тишина и покой.

Но тревожно Колину чего-то. Он вроде бы и здоров, но душа его полна смятения. Колин встает - ноги точно не его, словно другим человеком, чужим, незнакомым самому себе стал он за ночь.

Куда-то исчезла прежняя беспечность и радость чувств, мир стал серьезнее и мрачнее вокруг. Как будто 30 лет пронеслись за один миг.

Обеспокоенный, Колин идет к зеркалу у двери и глядит в него на себя. Бог мой! Это же не он! Откуда это хмурое лицо шестидесятилетнего человека, сурового, мрачного, с отпечатком тяжело прожитых лет, не легко добытого опыта? Лоб избороздили морщины страданий, скулы вытянулись, подбородок стал резким, острым.

Колин никогда бы не поверил, что это его собственный портрет. Но глаза, глаза у этого человека - молодые, блестящие, живые - были глазами прежнего Колина, того, каким он был еще вчера. И эта разница так поражает несчастного, что крик ужаса срывается с его губ - крик пожилого человека с глазами юноши. И солнце за окном померкло вдруг...

- Н-Н-Е-Т! ЭТО НЕ Я! - закричал Колин и... проснулся.

***

- Колин! Что с тобой? - услышал он испуганный голос Уэйд. - Опять ужасы привиделись?

Колин в смятении огляделся по сторонам. Тот же дом, только на дворе ночь, ночь и солнца нет. “Значит, это был сон, - понял он, - только сон”. Но тревога не оставляла его.

- Уэйд, - сказал он, пристально посмотрев на нее, - я тебе сейчас скажу кое-что... Ты не подумай, это не бред. “Лучше бы это было бредом”, - подумал Колин про себя, а вслух сказал:

- Мне приснился сон... странный такой. Будто я гляжу на себя в зеркало и не узнаю. Словно я постарел за ночь... и мне 60. Да, такие дела...

Уэйд, не отрываясь, смотрела на него. Колин опять повторял эти слова о старости: сначала у крыльца, теперь - здесь. Что бы это значило? Опять сказывается тяжелая болезнь? Уэйд видела - с ее другом что-то происходит, что-то необычное, не понятное никому, и она не нашла слов ответить ему.

Колин, подождав еще секунды три, повторил:

- Уэйд, это правда, то есть это сон. Скажи, это ведь сон? Я же... не постарел? - он умоляюще глядел на нее.

- Нет, конечно, нет! - Уэйд словно себя убеждала. - Это все кошмары, ужасы. Ты болеешь, вот и снится... жуть всякая.

Тут она взяла себя в руки и, все более оживляясь, продолжала:

- Запомни, Колин, это все наши страхи, которые только и ждут, как бы досадить нам. Все мы боимся чего-то и во время сильной болезни это и проявляется.

- Да-а, - протянул Колин. Было непонятно, согласен он с этим выводом или нет.

- Все мы смертны, и каждый уйдет в свое время. Но, Колин, - ободряюще сказала Уэйд, - говорят, что нужно оставаться молодым в душе, тогда годы не властны. Все - нипочем. А тебе еще и 30 нет, поэтому не надо волноваться.

- Я верю, - Колин помолчал. - Но знаешь, чтобы окончательно успокоиться, можно я взгляну в зеркало, а?

- Да ладно... - пробормотала Уэйд. Я только вот не вижу поблизости никаких зеркал. Может, у хозяйки спросить? Она ведь тоже о тебе беспокоилась, да и теперь какое-то лекарство готовит.

Тем временем появилась и сама хозяйка. Она принесла вторую порцию лекарства.

- Скажите, у вас не найдется зеркала? - спросила ее Уэйд.

- Зеркала? - удивилась та. - А зачем вам зеркало нужно?

- Посмотреться хотел, - сказал Колин и, заметив, что взгляд хозяйки стал еще более удивленным, поспешно добавил: Сон мне приснился плохой, вот я и хотел окончательно прогнать ощущения этого кошмара.

- Да ты никак в себя пришел, - воскликнула хозяйка. - Я же говорила - лекарство кого угодно вылечит.

- Ну так что же насчет зеркала? - не унимался Колин.

- Нет у нас зеркал! Разбились все... от грозы, - как-то странно, неохотно ответила та.

Колин вздохнул. Хозяйка подала Уэйд кружку с горячим питьем:

- На, дай ему. К утру совсем поправится. А ты не огорчайся, дорогой мой, - обратилась она к Колину, - от этого лекарства сны и впрямь ужасные бывают. Кажется, что гибнешь или... стареешь.

Колин и Уэйд вздрогнули. Заметив это, хозяйка сказала:

- Не удивляйтесь. Лекарство старинное, не вы первые лечитесь им. Но эти кошмары - лишь сны, все они уйдут, едва выглянет солнце. Спи, дорогой мой, и помни - это сон.

- Сон, - повторил Клин, - только сон.

Он старался поверить в это. Не в его характере было слишком долго беспокоиться о чем-либо, он всегда стремился поскорее забыть печали. Поэтому и теперь Колин решил побыстрее выкинуть из головы нелепицу, приснившуюся ему.

Колин послушно выпил лекарство и снова лег. Его тут же начало клонить ко сну. Уэйд заботливо укрыла его одеялом, поправила подушку. Колин вскоре уснул. Хозяйка удовлетворенно взглянула на него:

- Видишь, спит, значит, на поправку пошел.

- Спасибо вам огромное. Не знаю, как бы я без вас справилась.

- Да не за что. Признаться, такая горячка - редкое явление, не часто столкнешься с ней. Рада была помочь.

Колин что-то заворочался, забормотал во сне. Уэйд нагнулась к нему и стала шептать ему какие-то ласковые, успокаивающие слова. Тихо погладила его по голове. Колин вздохнул и снова уснул. Уэйд, улыбаясь, еще раз погладила его волосы и опять вернулась на место своего дежурства у камина.

Хозяйка, с интересом наблюдавшая всю сцену, наконец произнесла:

- Ты так заботишься о нем, словно он родной. Или даже ближе. Кто он тебе? Жених? Любимый? Брат?

Уэйд нежно взглянула на Колина.

- Он - брат. Настоящий брат.

Хозяйка с сомнением посмотрела на них - слишком уж не похожи внешне. Но ничего не сказала.

Уэйд это было не важно. Действительно, как она раньше не догадывалась? Колин стал для нее за все недолгое время их знакомства больше, чем просто другом. Он и впрямь стал братом. Пускай не родным, но братом по дружбе, крепкой, нерушимой. “Он мне брат, - повторила она про себя, - брат”. И тихо улыбнулась этой мысли.

-Глава VI-

Пока в избе происходила эта борьба за жизнь Колина, Квин и Ремми мирно спали в сарае. Вернее, пытались заснуть, что не очень получалось из-за пронизывающего все тело холода и сырости, а также острого беспокойства за друзей. Накрепко закрыв на засов дверь сарая, Квин и Ремми кое-как нашли более или менее сухое место - всюду протекала крыша. Благо в углу было полно сена и ребята по шею закопались в него, стараясь хоть как согреться. В конце концов стало теплее, но тревога о Колине не проходила.

- Эх, как там брат? - спрашивал не то Рембрандта, не то самого себя Квин.

- Кто же знает? Надеюсь все хорошо. В тепле хотя бы, Уэйд приглядит за ним, да и хозяева, я думаю, не сущие звери.

- Ну насчет последнего я не уверен. Этот Сэмюэль нас пускать не хотел, да еще в этот мокрый сарай загнал. Сказал бы я про него... да неудобно.

- Признаться, холодина порядочная. У меня даже зубы стучат, - и Ремми в подтверждение застучал зубами.

- Да ну тебя, Ремми, - отмахнулся Квин, - и так холодно, а тут еще ты. Он помолчал. - Эх, не могу я успокоиться, может пойдем еще постучим, а?

- Не советую. Нас точно не пустят, и ты же хочешь, чтобы еще наших друзей выгнали? Надо ждать до утра.

- Да, - Квин вздохнул, - ты прав. Вот рассветет и я дверь им взломаю, если не откроют.

- Силен же ты ломать, Кью-шар! Оправился после падения-то?

- Да, все нормально. Чувствую себя просто прекрасно, даже чересчур прекрасно, - вздохнул он. - Спать только хочется.

- Вот и правильно. Быстрее заснем - быстрее день придет. Спокойной ночи, Квин.

- Спокойной ночи, Ремми.

Минут десять было тихо. Только слышен был шум грозы за стенами. Квин заснул, но вот Рембрандту не спалось. Холодно было, да и тревожно - чудились ему то голоса, то бряцанье стали, то шаги во дворе. Он вспомнил про таинственных сверкателей. Кто они? Мало ли что в этих мирах можно встретить. Ремми чуть задрожал: от холода ли, от пронизывающего дырявый сарай ветра, от боязни - неизвестного. Он все же поспешно растолкал Квина.

Квин недовольно протер глаза - его клонило ко сну:

- Ну что такое, Ремми?

- Кью-шар! Т-сс! Слышишь? А?

Квин прислушался, Привычный говор грозы, больше ничего. Но Ремми снова казалось, что он слышит шаги, шаги за стеной.

- Ничего там нет! Давай спать!

- Квин, разве ты не слышишь? Шаги, голоса.

- Да нет же! Это игра твоего воображения, друг! Устал, отдохни лучше.

- Странное место, загадочное...

- Согласен. Но давай разберемся с этим утром.

Рембрандт старался успокоиться, но не мог.

- Квин, давай хоть поговорим немного, а то я заснуть не могу никак.

- Ну ладно давай! - уступил Квин. - Говори.

- Как ты думаешь, кто такие сверкатели?

- Бандиты какие-нибудь, разбойники лесные.

- А не чародеи?

- Ну конечно! Какое тут волшебство! Брось Ремми, волшебства не бывает, науке оно неизвестно.

- Да кто бы говорил! А не ты ли случайно с драконом сражался? Или этот дракон был особый, известный науке?

Квин замялся.

- Ну, скажем, бывают странности. Но я уверен, что в этом мире магией и не пахнет. Тут только молнии странные и все.

Снова подул ветер. Друзья поглубже зарылись в сено. Ремми застонал:

- Эх, Кью-шар, везет же нам на этакие странные миры. Опасности - само собой, но лучше уж в отеле, где сытно, тепло, а не в этой мокрой... дыре.

- Но бывают и уютные миры.

- Маловато стало. Вот как ты пропал, так и началось. То какое-то поле битвы с кромаггами, то остров с монахами, и потом пошло-поехало! Пиратские корабли, средневековые деревни, замороженные города...

- Хватит, Ремми! И так все понятно. Но я обещаю - следующий мир обязательно будет комфортабельным. Держу пари.

- Да проспоришь все равно. Ты лучше скажи мне, когда мы эту базу кромаггов отыщем? Столько времени скитаемся - и ничего.

- Данные Колина маловаты, вероятность найти ту Землю одна к тысячи. Но все же с каждым новым перемещением мы приближаемся к ней...

- Или удаляемся. Только не надо все эти научные разговоры заводить! Уже седьмой год путешествую, а ничего не понимаю в приемах самого скольжения.

- Ну не дольше всех! А я?

- Ты недавно только из своего любимого двойника Мэллори выбрался! Скажешь еще!

- Ага! Ну вот я в нем и путешествовал с вами все это время.

- Ишь ты! Ловко провел!

- А кромаггов мы найдем.

- Это ты говорил еще месяцев пять назад. И ни слуху, ни духу о них. Словно эти глазоеды исчезли совсем. Нельзя сказать, что я так уж хочу встретиться с ними, но, признаться, скольжения мне надоели. Как хочется отдохнуть, пожить нормальной жизнью! Скорее бы вернуться домой!

- А у меня его... как бы и нет, - вздохнул Квин.

- Ну что ты, Кью-шар! Моя Земля - твоя. Там ты всегда найдешь друзей.

- Какой ты щедрый! Бесплатно раздаешь земли всем желающим?

- Не всем! Только друзьям.

Они согрелись, пока спорили. Вскоре Квин снова начал засыпать. Но Ремми все не мог уснуть.

- Да, кстати, Квин!

- Ну что еще?

- Как там насчет тебя и Уэйд?

- А что? - заволновался Квин. - В чем дело?

- Вот именно, что ни в чем. Уже полгода скользим, а ты так ничего и не решил?

- А что я должен был решить? Мы вместе путешествуем, живы, здоровы, она - мой хороший друг. Чего еще нужно?

- Ну как так “чего”? Ты ничего не хочешь изменить в своих отношениях с ней?

- Да зачем? Мы и так счастливы!

- Не уверен... Вы многого не договариваете друг другу. И никто из вас не может решиться начать этот разговор. Все ждете чего-то, сами не зная чего, и переживаете в глубине души.

- Постой, Ремми! Ты не понимаешь! Спроси, что я больше всего хотел, когда из-за того опыта Гейгера оказался заточенным в теле Мэллори? Свободы, жизни... Быть самим собой, скользить вместе с вами - как я мечтал об этом! Спроси Уэйд, чего хотела она, когда в плену ее мучили кромагги? Того же, что и я, несомненно. Но наши мечты сбылись! То, о чем мы думали день и ночь, - случилось! И чего еще нужно? Просить о чем-то снова было бы неблагодарностью. Судьба уже сделала нам подарок, и теперь мы будем требовать от нее новой милости? Нет уж!

- Кью-шар, - серьезно сказал Рембрандт, - ты прав и в то же время не прав. Тогда вы стремились к тому, что сейчас имеете, и получить желаемое было для вас настоящим счастьем. Да и не только для вас - все мы не могли поверить, что ты, Уэйд и Колин снова с нами. Вы благодарны судьбе, это верно. Но ничего же не стоит на месте! Мир меняется вокруг и мы тоже - вслед за ним. Все люди стремятся к чему-то новому. Они не только просят, но и сами готовы пройти сквозь огонь и воду, чтобы достичь желанной цели. И это нормально. Надо быть терпеливым, уметь ждать, не обижаться, когда что-то не получилось. Но не стремиться - значит не развиваться, стоять на одном месте. Ничего не случится само по себе. Ты же ученый, Кью-шар. Скажи, достигла бы чего-нибудь наука, если бы ученые не стремились от открытия к открытию? Мы же постоянно, путешествуя, преодолеваем опасности, и с каждым шагом приближаемся к нашему дому. А в отношениях между людьми - разве не так? Подумай об этом, Кью-шар...

Квин замолчал, о чем-то напряженно думая. Наконец сказал:

- Но какое отношение это имеет ко мне и Уэйд?

- Здравствуйте! Да самое прямое! Говорю тебе - решись хоть на что-нибудь. Поговори с ней. Сделай первый шаг, раз видишь, что ей это не легко. Ты же у нас такой смелый, Квин, где же твоя решительность? Все тяните время, да тяните... А оно ждать не будет - уйдет и не вернешь.

- Да пойми же ты! Я в себе разобраться даже не могу - о чем я буду с ней тогда говорить? Сделаю выбор - а вдруг ошибусь? Что тогда будет? Не думаю, что Уэйд станет легче от моей ошибки.

- А ждать до бесконечности лучше? Я никого из вас не виню, Квин. Только - больно мне на вас смотреть. Вы же мои лучшие друзья...

Они помолчали. Квин хотел поскорее заснуть, чтобы не продолжать этот разговор. Но, как назло, сон ушел от него. Рембрандт продолжал:

- Помнишь первые месяцы скольжения?

- Еще бы, - невольно улыбнулся Квин и тут же вздохнул, - хорошая была пора.

- Тогда я верил, что ты и Уэйд будете вдвоем. А вы как-то... Даже сказать нечего. Ваши отношения не просто зашли в тупик, скорее, ваше чувство друг другу сгинуло, потерялось в этой бесконечной череде миров, словно его и не было.

- Ремми, все было совсем не так...

- А как? Со стороны выглядело именно так.

- Да, глупо... все закончилось.

- Глупее и печальнее не придумаешь, - Рембрандт покачал головой. Квин молчал, ничего не отвечая ему.

- И с тех пор ведь не везет тебе, Квин. Когда появилась Мегги, я подумал, что может, с ней у вас что-нибудь получится. А вы?..

- Почему? - не согласился Квин. - У нас с Мегги даже был свой мир...

- В мечтах? Вот именно, что в мечтах. А как насчет жизни?

“Ну когда же Ремми уснет, - взмолился мысленно Квин, - что это на него нашло?” Он уже измучился, отыскивая верные ответы на вопросы друга. Наверное, потому и мучился, что ответов не было. Через минуту Ремми заговорил опять. Своим новым вопросом он словно решил добить Квина:

- Скажи честно, Квин! Ты любишь еще Уэйд?

- Еще?.. Не знаю... Совсем... не знаю...

- И за все это время ты не понял?

- Слушай, Ремми, - не выдержал Квин, - прекратим этот разговор!

- Да я же о вас...

- Знаю. Что-то ты о Уэйд больно беспокоишься! Смотри, как бы я не начал другой разговор - о тебе с ней!

- И начни! Я-то не обманываю себя! Уэйд очень дорога мне, но я также знаю, что все ее мысли - только о тебе. Я лишь хочу, чтобы она была счастлива. И ты тоже.

Квин не нашелся, что ответить. Он закрыл глаза и повалился в солому. На его счастье, сон вернулся и вскоре унес его от этой мучительной боли, давно не дающей ему покоя.

Ремми больше ничего не говорил другу. Зачем говорить с тем, кто не хочет этого? “Он сам решит, я ему ничем не смогу помочь, - сказал Рембрандт себе. - Это - его жизнь, и он ее хозяин. Надеюсь, Квин не ошибется”.

Снаружи взвыл ветер, застучал сильнее дождь. Рембрандту не спалось, тревогу вновь подступила к нему, но он не стал будить Квина. Сейчас они все равно не смогли бы говорить спокойно. Скорее, поругались бы. Пускай лучше Квин спит, чтобы, проснувшись, обнаружить, что сон кончился, а нерешенная проблема по-прежнему требует ответа.

-Глава VII-

Наступило долгожданное утро. Дождь наконец затих, поредели темные тучи над лесом, но они по-прежнему не пропускали светлых лучей солнца. Казалось, что в подземной камере чуть приоткрыли окно, но оно расположено так низко, что свет солнца не достигает его и вокруг остается полумрак.

Кругом стоял усталый, мокрый лес. Теперь он казался не страшным и жутким, а скорее, измученным и угрюмым; ветви поникли под тяжелой ношей дождевых капель. Тут и там виднелись глубокие, мутные лужи с зеленоватой болотной водой. Один ветер легко и беззаботно перелетал от дерева к дереву, дергая их за ветки, словно стараясь расшевелить. Деревья отвечали ему дружным водопадом капель к земле, но, избавившись от своего груза, приободрялись и выпрямлялись, будто гордые аристократки.

Поляну покрыл густой, молочный туман, закрыв ее от глаз случайных наблюдателей. Выступающие из него верхушки сосен казались башнями древнего замка. Избушка же, наоборот, потеряла свою ночную таинственность и загадочность и казалась грудой неумело сколоченных мокрых досок, сгнивших от постоянной сырости, заросших сине-зеленым мхом. Как бы то ни было, это был конец ночи, начало нового дня.

***

В комнате по-прежнему было темно. Лишь посветлевшие отверстия между досками, которыми были забиты окна, указывали на наступление рассвета.

Камин уже давно остыл, внутри него больше не вспыхивали озорные огоньки. Колин, закутавшись в одеяло, спрятав голову под подушку, крепко спал, лишь изредка ворочаясь от страшных снов. Но видения проходили так же внезапно, как и появлялись, и Колин опять засыпал.

Под утро, не выдержав, устав от ночного бодрствования, заснула и Уэйд. Впрочем, пока Колин не нуждался в помощи, и она вполне имела право отдохнуть. Хотя сознательно Уэйд, конечно, себе бы этого не позволила, но сон все решил за нее. В доме было тихо, только чуть-чуть скреблись мыши под полом.

Неожиданно в лесу раздался резкий, отрывистый треск, как будто раскололось дерево. Звук быстро пронесся по лесу и в секунду достиг избушки, всполошив Уэйд.

Уэйд, вздрогнув, открыла глаза и осмотрелась. Первый ее взгляд упал на Колина. Убедившись, что с ним все в порядке, она снова закрыла глаза, Но тут до нее дошла мысль, что она “преступно” спит, вместо того чтобы присматривать за другом. Уэйд мгновенно вскочила и еще раз осмотрела Колина. Успокоившись, она взглянула на часы. Без пяти семь. Долго ли она так спала? “Батюшки, да уже утро!” - спохватилась Уэйд. Она подошла по скрипучему полу к окну и приподняла доску. Все правильно. За окном светло, правда, в пелене тумана мало что различишь. “Неужели эта сумасшедшая ночь подошла к концу?! - изумилась Уэйд.- Трудно поверить даже”. Но факт оставался фактом. Тогда Уэйд вспомнила о странном звуке, разбудившем ее. Что бы это могло быть? Да и что странного в нем? Скорее всего, дерево упало отсюда и треск на весь лес!.. Все равно - странно. Уэйд вспомнила о друзьях. Как они там? Ведь им всю ночь пришлось проторчать в том дырявом сарае... Уэйд подошла к двери и в нерешительности остановилась перед ней. Открыть ее и выйти? Но устроит ли хозяев, что без их спросу она вышла наружу? Да и снять такой огромный засов было не так-то просто. Может, лучше подождать? Если честно, Уэйд было страшновато одной выходить в туман. Вспомнились ночные голоса, стуки. Наверное, это был только сон, но все же...

Ее раздумья были прерваны появлением хозяев. Уэйд поскорее отошла от двери, чтобы не вызвать подозрений. Хозяйка удивилась:

- Как? Всю ночь так и не спала?

- Чуть-чуть только, - Уэйд было неловко признаться в своей слабости, - недавно вот проснулась.

- Как твой брат? - спросила хозяйка.

- Да как он? Спит. Вроде жар прошел.

Хозяйка критически оглядела Колина.

- Хорош. Днем лучше будет. Но к вечеру возможно опять ухудшение. Впрочем, болезнь странная, точно не скажешь. Но опасности уже нет. Уэйд облегченно вздохнула. Она верили словам хозяйки; видимо, та разбиралась, имела опыт в таких делах. А, в общем, подозрительно все это.

Между тем что-то сердито проворчал хозяин. Похоже, это касалось камина:

- Надо же! Дров заготовили мало и теперь он холоднее льда! Говорил же - заготовить побольше надо, а ты все - хватит, хватит.

- Да за день натащим еще. Много ли нам надо? Давай пока еду приготовлю.

- Еду - хорошенькое дельце! На чем же? На холодном камине?

- Сэмюэль, - строго заметила хозяйка, - ты забыл, что у нас есть примус. Керосина для него хватит.

Тут только Уэйд заметила, что в углу, между двумя старыми шкафами, стоял такой же старенький примус. Сэмюэль вытащил его оттуда, и, все еще продолжая ворчать (видно, таков был его характер), заправил его керосином и зажег. Хозяйка пошла в другую комнату - по всей видимости, кладовку - и вскоре вернулась с мешком картошки, банкой соленостей и мешком, в котором обнаружились... консервы. Последние никак не вязались с уже сложившимся образом таинственных обитателей лесной избушки. Интересно, подумала Уэйд, кто им консервы приносит? Или они как - то в город выбираются? Интересно, есть ли в этом мире вообще города, или кругом один лес? Нет, глупо, ведь откуда же примус, консервы? Это можно изготовить только в заводских условиях. Скорее всего, города просто сдвинуты из-за лесов, стоит спросить. Сейчас же главное - проведать Квина и Рембрандта и позаботится о Колине. Так думала Уэйд, помогая хозяйке готовить еду - надо же было хоть как-то отблагодарить ее за помощь.

Наконец чайник закипел, и на примус поставили сковороду с картошкой и консервированной говядиной. На консервной банке Уэйд прочла надпись: “Мясная компания Сан-Франциско Beef-pork”. Значит, город есть!

- Скажите, а отсюда далеко до Сан-Франциско?

- Как далеко? - удивилась хозяйка. - А вы что, не знаете?

- Мы же нездешние, из Канады. Ехали в город и заблудились в лесу.

- А-а, вот оно что. Ну тогда понятно.

- Так далеко ли?

- Далеко, очень далеко, - хмыкнул Сэмюэль. Он уселся в углу и принялся прочищать свое охотничье ружье, которое вчера наставлял на Квина. - Несколько миль по дороге. Все развезло, проехать теперь трудно. Кругом лес да лес. Глушь, чащоба. А подальше болота - вообще гибель.

От таких сведений Уэйд явно не стало спокойнее. Она попыталась отвлечься.

- Вы на охоту собираетесь?

- Да нет, - ответила хозяйка. - Мой Сэмюэль идет силки на зверей смотреть. Сейчас стало туго с провизией, приходится самим добывать еду.

- Проверять, - опять заворчал хозяин. - В этакую сырость никакое зверье добровольно ходить по лесу не станет. Пустые силки - пустая трата времени. Гиблое время - нет хуже осени в лесу. Одни сверкатели, змеи поганые, бродят. - И Сэмюэль ругнулся про себя насчет нелюбимых им сверкателей.

Уэйд очень хотелось узнать, кто же они, но она не решалась спросить об этом у сердитого хозяина.

- Скоро еда будет готова, - сказала хозяйка, помешивая большой деревянной ложкой содержимое огромной сковородки.

Уэйд взглянула за окно.

- Скажите, а можно уже дверь открывать? Проведать товарищей?

- Да что за спешка! Поедим и откроем. Никуда они не денутся. А еды и им оставим. На всех хватит.

- У нас вообще до завтрака запрещено двери открывать, - вставил свое слово Сэмюэль.

Уэйд поняла, что спорить сейчас бесполезно, и села на скамейку рядом с больным Колином. К счастью, еда быстро поспела. Колин так и не проснулся, да Уэйд и не была уверена, что он захочет есть. Сама же она только теперь почувствовала, как она сильно проголодалась за эту тяжелую ночь. Но смутная тревога за друзей не давала покоя, и Уэйд без всякого удовольствия, как можно быстрей расправилась со своей порцией, но решила подождать хозяев, чтобы очередной просьбой окончательно не рассердить Сэмюэля. Как назло, они ели не спеша, оживленно беседуя о своих заботах. А Уэйд не на шутку разволновалась и постоянно бросала отчаянные взгляды на закрытую дверь. Хозяйка, наверное, неправильно истолковала эти взгляды, и от всей души дала Уэйд еще одну порцию картошки. Чтобы не обидеть ее, Уэйд пришлось через силу одолеть и эту тарелку еды. Но всему когда-то приходит конец. Хозяева насытились и Сэмюэль (довольный на этот раз), пошел открывать дверь. Через минут пять дверь была освобождена от сложной системы засовов и замков, и появилась возможность выйти на улицу.

Туман за час практически разошелся, и утренний лес предстал во всей своей красе. На небе временами поблескивало солнце, ныряя из тучки в тучку, умытый лес сверкал золотом осенней листвы. Картина преобразилась, ночные страхи улетучились, кругом царил друг человека и всего живого - свет. Казалось, что все плохое уже позади...

Уэйд осторожно вышла на поляну перед домом и огляделась, словно ожидала увидеть здесь страшного черного человека, напугавшего ее прошлой ночью. Но вокруг было пусто. Тогда Уэйд, повернувшись, направилась к сараю,

***

Квин крепко спал в эту ночь. Буря убаюкала его. В долгом, как жизнь, сне пробегали все события его нелегкой молодости, года скольжений, проведенные в иных мирах. Он видел, как на киноэкране, начало путешествия, себя, такого веселого, радостного, чуть даже самоуверенного молодого ученого, сделавшего великое открытие. Он вспоминал свои мечты о славе, о продолжении этой работы в масштабе целой страны. Затем шли годы странствий, четыре долгих года, когда он растерял свой былой запас гордости, зато узнал о том, что такое дружба, что такое преодоление слабости и борьба, нашел в своих случайных спутниках настоящих товарищей. Потом возвращение домой... в мир, порабощенный кромагами. Вспомнилось горькое чувство вины, что это из-за него враги отыскали Землю-1. Потеря товарищей, семьи. Правда, он получил надежду найти свой настоящий дом, но этот-то продолжал оставаться родным, и больно было видеть, как его терзают враги. Новые странствия. Он нашел брата, не отчаивался найти свой дом и родителей, помочь Земле-1. Потом жуткий опыт Гейгера - и он заточен в теле своего же двойника-дубликата, потеря своего “я”, жизнь в мыслях. Навсегда. Нет, и тут ему повезло, и товарищи вытащили его из этой передряги, спасли. А затем последовало возвращение, казалось бы, навсегда потерянных друзей, победы над кромагами. Все идет к лучшему. Но долго ли так будет продолжаться? Квин за эти годы заразился мучительной болезнью недоверия - он чувствовал подвох даже в удачно складывающихся обстоятельствах, и постоянные тревоги совсем замучили его. Нельзя всю жизнь бояться - это правильно, но как не бояться?

“Зачем мне этот странный сон жизни моей?” - думал Квин, медленно просыпаясь... Оставался горький привкус ото сна, Квин чувствовал, что когда-то, в первые годы скольжения, он сделал что-то не так, забыл о чем-то важном и теперь это не дает ему покоя. Дело не в чувстве вины за несбереженный мир, и даже не в друзьях, хлебнувших из-за него горя. В чем-то ином, о чем не говорилось даже во сне, ибо запрятал это Квин за семью печатями, и мыслям было туда не пробиться. Теперь догадывайся сам. Да тут и гадать особо не надо, просто нужно в чем-то важном признаться самому себе. Это сложно, но необходимо.

Тут-то и раздался неожиданный стук в дверь, вернувший Квина в мир реальности. Квин открыл глаза. Кругом было темно, свет лишь чуть-чуть просачивался через щели между досок. Квин лежал, чуть ли не по шею зарывшись в солому, но спросонья он не сразу понял, что он вообще тут делает.

Стук стал требовательнее. Послышался голос Уэйд: “Эй, ребята! Квин, Ремми! Вы что, еще не проснулись?” “Вот оно что!” - понял Квин, и тут же вслух недовольно произнес:

- Ну, может, хватит там стучать? Слышу и так.

- Это называется приветствие! - вздохнула Уэйд. Квину стало неловко. Он вспомнил, как тяжело всем пришлось в эту ночь.

- Ладно, не обижайся! Я не со зла. Сейчас открою. Только доберусь до двери.

Квин кое-как выбрался из соломы и пополз осторожно к двери, боясь задеть в темноте Рембрандта.

- Тебе, Ремми, тоже пора вставать! - говорил Квин. Ответа не последовало. “Лежебока, - подумал Квин, - ничего, я до тебя доберусь”. Он пытался нащупать засов. Безрезультатно. Ночью Квин старательно запер дверь, и отворить ее теперь было большой проблемой.

Квин ухватился за засов и затряс его с такой силой, что зашатался весь сарай. Но засов не сдвинулся с места.

- Ух, - перевел дух Квин, - ну и дела. Крепко же я его закрыл. Как бы не остаться теперь взаперти. Эй, Ремми, довольно прохлаждаться! Помог бы. Спит. Негодяй!

- Да не торопись ты, Квин! - ответила Уэйд.

- Большое спасибо! Не сидеть же тут целый день! - и, смягчившись, он добавил:

- Я открою, только передохну, - и Квин повалился на солому. - Что с Колином? Как он?

- Ну как тебе сказать... Для жизни больше опасности нет, но он еще не совсем здоров. Но лучше, лучше, - быстро закончила Уэйд, не позволяя Квину волноваться за брата.

- Что у него за болезнь? Не знаешь?

- Похоже на воспаление легких... Хотя в какой-то странной форме. Загадочные сны... В общем, сильно его молнией стукнуло.

- Ты думаешь? Но мне-то досталось больше. А я себя чувствую прекрасно.

- Может, именно потому, что больше.

- Ну хорошо... А ты?

- Что я?

- Ты-то как? Как самочувствие?

- Нормально. Не в меня же молнии попадают.

- Опасностей и без молний хватает... Ох уж этот Рембрандт. Умеет спать человек. Ну, отдых закончился, пора за работу.

Квин на этот раз, собравшись с силами, дернул засов в нужном направлении и дверь наконец-то открылась. Тяжело дыша, Квин выбрался из сарая и тут же наступил в лужу.

- Эх, чтоб ее! Прямо у входа!

- Извини, забыла предупредить. Дождь хоть и закончился, но боюсь, не надолго.

- Зато наследил ... за собой.

Квин огляделся.

- Надобно сказать, что такой лес мне больше нравится. Но оставаться тут больше не хочется. Чем скорее уберемся отсюда, тем лучше. Должен же где-то быть город. Сколько у нас еще времени?

- Не знаю, таймер же у тебя.

- А, ну, да! Так - три, эх... Почти три дня! Ну что за невезенье! Прав был Рембрандт насчет этого мира...

- Да, кстати, Рембрандт!

Уэйд подошла к сараю и заглянула туда. Дверь была широко раскрыта, свет свободно проникал вглубь, и все было видно. Уэйд растерянно просмотрела на Квина:

- Квин... посмотри сюда...

Квин бросился к двери и тоже заглянул в сарай.

- Не может быть!

Друзья медленно повернулись и посмотрели друг на друга. Удивиться и было чему - Рембрандта в сарае не было!

-Глава VIII-

Минуту друзья стояли, не двигаясь, не понимая, как такое могло произойти. Наконец дар речи вернулся к Квину.

- Куда же он делся?

- Можешь спросить что-нибудь полегче? - ответила Уэйд. - Это должен знать ты: вы вместе ночевали.

- Мы никуда не выходили. Да и дверь была заперта изнутри, ты видела, я еле открыл ее. Рембрандт не мог уйти.

- Прямо тайна запертой комнаты, - проговорила Уэйд, входя в сарай.

- Можно обойтись без этих детективных замечаний, - недовольно проговорил Квин.

- Не сердись. Я просто вспомнила. Во всяком случае, сарай нужно осмотреть.

Квин с этим согласился. Но осмотр запутал еще больше.

- Так, подземного люка нет, стены крепкие, просто так не сломаешь. Через щель и мышь не проберется, - подвел итоги Квин. - Исчезнуть отсюда невозможно.

- А что это за разбитое зеркало? - поинтересовалась Уэйд, указав на осколки, разбросанные по соломе.

- Не знаю, - протянул Квин, - то есть знаю. Погоди! Оно было целым! Еще вечером!

- Целым?!

- Ну да! Мы при свете таймера осматривали сарай и увидели это зеркало. Я еще смотрелся в него. Оно висело высоко, раздавить его мы не могли.

- Странно, хозяйка говорила, что в доме нет зеркал.

- Значит, обманывала.

- Но зачем?

- Кто ж ее знает. Эта парочка мне вообще не нравится. Чувствую - это их рук дело.

- Знаешь, Квин, ночью я слышала неясные звуки - голоса, топот бряцание оружия. И вроде даже через окно видела фигуру человека. Но я думала, что мне все это приснилось.

- Я лично не слышал ничего. Но Ремми тоже говорил мне об этом, - Квин чуть смутился, вспомнив тот ночной разговор, - весь изволновался, бедняга.

- Квин, а что если это правда? Двоим не могло показаться.

- Глупости, Уэйд! Я не верю во всякие ночные кошмары и мистику.

- Даже после приключений в мире Колдуна?

Квин не ответил. Он вдруг в ужасе уставился на свою руку, которую вчера поранил, падая с дерева.

- Уэйд, - воскликнул он, - гляди!

Но глядеть было не на что - раны не было! Рука была абсолютно здорова.

- За ночь, - тихо сказала Уэйд, - твоя рука не могла так быстро зажить. Ты разбил ее до крови.

В молчании друзья вышли из сарая и сели на бревно, лежавшее неподалеку.

- Прямо детектив какой-то получается, - пробормотал Квин, - таинственное исчезновение человека из запертого сарая, разбитое зеркало, странные звуки в ночи, вчерашние молнии. Наконец, рука, выздоровевшая за одну ночь и Колин, заболевший меньше, чем за полчаса. Что бы это значило? Я лично ничего не понимаю

Так они просидели еще минут пять. Наконец, Квин, вздохнув, поднялся.

- Как бы там ни было, нужно что-то предпринимать. Сидя здесь, мы ничего не изменим.

- Что же будем делать?

- Как и прежде, искать выход из положения. Думаю, прежде всего, нужно задать пару вопросов хозяевам. Может, что знают. Тем более, я уверен, что они что-то скрывают.

- Пошли.

И друзья поспешили к дому. На крыльце они увидели обоих хозяев. Сэмюэль, с ружьем на плече, уже приготовился отправиться в лес, хозяйка провожала его. Он как всегда был чем - то недоволен.

Квин подбежал к нему.

- А-а, проснулся! Драчун! - хмыкнул Сэмюэль. - Опять грубить будешь?

- Тише, тише, - вступилась хозяйка. - Не ссорьтесь. Отдохнули?

- Н-да. Мне нужно вас спросить кое о чем. Срочно. У нас ЧП.

- Спрашивай у нее, а я пошел, - проговорил хозяин. Видимо, в глубине души он не считал друзей достойными своего внимания. Квин решительно преградил ему дорогу.

- Это относится и к вам, мистер.

- Пусти.

- Выслушайте меня.

- Я тебе поговорю! Сказал - прочь с дороги.

- Мистер Сэмюэль, - крикнула Уэйд, - помогите. У нас товарищ в эту ночь пропал. Исчез из сарая.

- А мне-то какое дело?

- Какое дело? - разъярился Квин. - У людей беда, а тебе наплевать?

Сэмюэль силился уйти, но Квин не пускал его. Назревал скандал.

- Помощь ближнему, товарищество, я не говорю о простой чуткости - все это тебе чуждо?

- Иди ты, знаешь, куда! А то сейчас ружье достану!

- Только попробуй!

- Ладно, Квин, прекрати. Пускай идет, мы с хозяйкой поговорим, - уговаривала Уэйд.

Но Квин уже не мог остановиться.

- Нет, я поговорю с ним! - он схватил хозяина за одежду и затряс его. - Говори, негодяй, что тут происходит?! Ты ведь знал об опасности, но послал нас в этот сарай, а?

- Господи, да перестаньте, - взмолилась хозяйка. Сэмюэль! Молодой человек!

- Квин!

- Ну что Квин? Я тебе уже шесть лет Квин! Лучше у этого обормота спроси, куда он Рембрандта задевал? Отвечай!

- Не трогал я вашего приятеля! Это сверкатели его утащили в лес! Пусти, больно!

- Ты мне не ври! Сказок я еще в детстве наслушался!

- Да пропадите вы пропадом со своим товарищем, не видел я его!

- Молодой человек, он прав. Мы вам зла не желаем! Это ночные скитальцы его похитили. Пустите моего мужа, я вам все расскажу.

- Квин!.. Отпусти, правда.

Квин разжал пальцы и отшвырнул Сэмюэля от себя. Тот, недолго думая, обогнул его и поскорее побежал к деревьям. Весь его боевой запал куда - то исчез. Но, прежде чем скрыться в лесу, он крикнул:

- Хулиган! Нахал! Ну ничего! Надеюсь, сверкатели тебя проучат. Будь ты неладен!

Квин только махнул рукой. Но злоба еще не прошла. Он был зол на весь мир. Уэйд осуждающе посмотрела на него.

- Что же ты, Квин? Сам всегда говорил, что все по-хорошему нужно делать, а тут едва драку не затеял!

- Помолчала бы ты, Уэйд! Колин в горячке, мы неизвестно где находимся, Ремми пропал, а я должен быть спокойным?! Унижаться перед этим негодяем, грубияном? Вчера я стерпел, сегодня не собираюсь!

- Но Квин!

- Вежливость, как видишь, ни к чему хорошему не привела! Настоял бы я вчера, всех бы в дом пустили, никто бы не пропал! А теперь?

- Послушайте, молодой человек, - это пришла в себя испугавшаяся было старушка, - мне в самом деле очень жаль, что все так вышло.

- Раньше надо было думать! Ведь вы знали!

- Ну знали, но, поймите, мой Сэмюэль такой горячий, я не могу ему возразить!

- А человек из-за вас пропал, это не волнует вас? Может быть, вы его и украли!

- Ну, Квин, это уж ты перегнул палку! - Уэйд тоже начала сердиться. - Она мне так помогала ночью, ухаживая за Колином! А ты - такие обвинения! Как ты мог подумать такое?

- А что я должен подумать? Нас не пустили в дом, и Ремми исчез. Может, конечно, мне кто-нибудь, наконец, объяснит, что здесь происходит? Я ведь только этого и хочу!

- Что же вы раньше не сказали?

- Я, между прочим, это уже полчаса вам стараюсь сказать! Но меня никто и выслушать не хотел!

- Ну ладно, ладно. Теперь я вам все расскажу, что хотите. Не надо только нервничать. Идем в дом. Я буду рада хоть чем-то помочь, чтобы исправить свою ошибку.

И она направилась в дом. Уэйд кивнула Квину, все еще красному от кипевшего в нем гнева. Они поднялись на крыльцо и, притворив дверь за собой, вошли внутрь.

- Садитесь, прошу!

- Спасибо, можем и постоять, - пробормотал Квин. - Лучше скажите, как мой брат?

И он подошел к Колину. Тот спал, с головой накрывшись одеялом. Дышал, впрочем, почти ровно. Жар спал.

- Лучше, чем вчера вечером. Но еще ему выздоравливать дня два. Не беспокойтесь, вылечим.

Квин вздохнул и, отойдя к окну, устроился на краю небольшой скамьи. Уэйд села рядом.

- Ну? - нетерпеливо спросил он. - Что случилось, по-вашему, с нашим другом?

- Его украли сверкатели!

- Да сколько можно про этих сверкателей говорить! Кто они?

- Повелители молний, вот кто!

Квин горько усмехнулся:

-Да-а... Были повелители снов, теперь повелители молний! Ничего себе!

- Квин, - нагнулась к нему Уэйд, - ты забыл, в каком странном мире мы находимся? В путешествиях можно столкнуться с чем угодно!

- Но только не с этим! Впрочем, хорошо! Ну и как же они этими молниями повелевают? Уж не громовержцы ли?

- А мне откуда знать? Это они сверкатели, не я. Мне их тайны неведомы.

- Что же так?

- Я обычный человек. А они владеют тайными знаниями. Их целый клан, по лесам скрываются.

- Постойте, - вмешалась Уэйд, - а людей они зачем похищают? Своих мало?

- Люди им для опытов нужны. Не бойтесь, - добавила она, увидев побледневшие лица друзей, - они не убивают, не калечат. Но и не отпускают на свободу.

- Очень мило, - выдохнул Квин.

- Мы поэтому на ночь закрываем все окна и двери. Они - ночные гости. День - не их время. Мы и вас пускать боялись, думали, вдруг вы их слуги.

- Но почему они украли одного Рембранта, а не меня вместе с ним?

- Ох, сверкатели - великие мастера! Они любят загадочность. Люди - редкие гости в этих краях с тех пор как начался этот террор, и поэтому охота за людьми для них - настоящее удовольствие. Вот отсюда и эти странности.

- Но как они его из запертого сарая увели? Этого я никак понять не могу.

- Не знаю и я. Это их секрет. Но так уже бывало не раз. Много на своем веку я видела исчезновений, такие как ваше - большая часть.

- А разбитое зеркало - это тоже они? - спросила Уэйд.

- О, да, это их знак. Поэтому и зеркал тут давно нет. Последнее у меня оставалось - и вот.

- А почему вы не уедите?

- Куда ехать? Близких, родни нет. Дом только здесь, а денег мало. Доживем уж свой век в лесу.

- А вас не трогают?

- Да, как видите, - хозяйка слегка смутилась, - не нужны мы им, наверное. Мы и рады.

- Но на ночь запираетесь?

- От греха подальше. Не ровен час...

Выслушав хозяйку, Квин еще больше огорчился. Все было еще ничего, когда он предполагал, что дело не обошлось без участия хозяина, а теперь? Эти сверкатели, где их искать? Как спасать Ремми? Не случится ли чего с Колином? Да-а, проблем хватает. Квину вдруг стало грустно, злость прошла, осталась одна горечь. Почему им в последнее время так не везет? То к зомби попали, то кромаги их преследовали, теперь это. “Одно лишь меня радует, - подумал Квин, - хорошо, что Уэйд в эту ночь в доме была. Ну что бы я делал, если бы ее эти сверкатели захватили? Я и так перед ней до конца жизни виноват буду, что от кромагов тогда не защитил. Хорошо, что хоть здесь уберег”. Пока он так думал, Уэйд возобновила разговор.

- Что же нам теперь делать? Вы знаете, где скрываются эти сверкатели?

- Ох, нет, не знаю. Рада бы помочь, да не знаю.

- В лесу, наверное, - вздохнул Квин, - а лес тут большой?

- О, на сотни миль. Да еще болота. Топкие они у нас, а повелители где-то на них скрываются.

- Да-а, - протянул Квин. - Ладно, остается последнее - ночью в сарае притвориться спящим и схватить их лазутчика.

- Ох, не советовала бы. Усыпят и утащат, и не почувствуешь.

- А мы вдвоем, - сказала Уэйд.

- Ну конечно! Еще чего придумала, - рассердился Квин.

- Квин! Но так же лучше.

- И не думай об этом! Я запрещаю! Такой риск!

- Ого, Квин, как ты забеспокоился вдруг!

- Я просто здраво мыслю. О Колине ты забыла? Кто о нем заботиться будет, если с нами обоими что-нибудь случится, а?

- Да, - сказала хозяйка. - Он прав. Вдвоем с вами будет то же, что и сегодня. Один уснет, второго утащат.

- Я не усну! - возразил Квин.

- Не устоишь!

- Что же тогда делать?

Вопрос повис в воздухе. Хозяйка еще с минуту помолчала, вздохнула и сказала:

- Есть только один человек, который сможет вам помочь.

- Кто же он? - в один голос закричали Квин и Уэйд.

- Только боюсь, не захочет он.

- Мы уговорим. Все равно.

- Уж не знаю...

- Да говорите же, - взмолился Квин.

- Сверкателей боятся все. Только одни люди осмеливаются ездить по лесным дорогам. Это дальнобойщики.

Друзья недоуменно переглянулись.

- Да, дальнобойщики, - продолжала хозяйка. - Города у нас редкие, кругом на севере страны леса. Дороги есть, да не всякий рискнет по чаще ехать. Но дальнобойщики бесстрашны, в срок куда угодно доставят груз. Сверкатели их не трогают. Леса огородили, никого не впускают и не выпускают, одни дальнобойщики пропуск имеют. Нет отважнее людей. Лишь они сладят со сверкателями.

- Значит, - сказал Квин, - мы должны просить помощи у дальнобойщика?

- Не у каждого можно просить. Вывезут из леса все, но в лес провезет лишь один. Он, говорят, несколько лет назад такую войну им устроил, что они его теперь как огня боятся. Он молнии отведет, тучи разгонит.

- Так кто же этот герой? - не выдержала Уэйд.

- Имя его - Бенджамин Грейс. Слышали?

- Нет, мы же не здешние.

- Эх, быстро у нас забывают героев... Враги помнят дольше.

- Где его найти? Он, может, в своем путешествии очередном.

- Нет, он бросил свое дело. Личная драма. В Сан-Франциско теперь живет, в городе. И не захочет, может, в лес возвращаться.

- Уговорим, - махнул рукой Квин. - Вы только адрес дайте.

- Дам, чего же не дать. Было время - мы жили рядом...

Хозяйка, порывшись в ящике, достала оттуда лист бумаги и ручку. Написала что-то и отдала Квину.

- Вот адрес, во всяком случае, несколько лет назад он был такой. Но вроде не переезжал человек.

- Спасибо огромное вам, - Квин хотел встать.

- Подожди еще.

Хозяйка на другом листе написала несколько строк, и, свернув бумагу, подписала: “Бену Грейсу”.

- На, возьми. Если и говорить с вами не захочет, отдашь. Чай меня вспомнит и выслушает вас.

К О Н Е Ц
продолжение следует...